Ориген: жизнь, взгляды и труды. Ориген: жизнь, взгляды и труды Научная и писательская деятельность

Учение Оригена было осуждено V Вселенским Собором (553) как ересь, между тем его влияние на отцов Церкви и богословов, в православности которых никогда не было никаких сомнений, велико. Ориген ввел в богословие такие слова, как «Богочеловек» и «ипостась». О том, что в учении Оригена православно, а что нет, как сказалось на его богословии увлечение философией Платона, а также как оригеновское «может быть» превратилось у его учеников в «только так и есть», рассказывает Виктор Петрович Лега .

Тертуллиан, о воззрениях которого мы говорили в прошлой беседе, – пример того, как пренебрежение философией может отвести человека от истинного Православия. Ориген являет нам другую крайность – как чрезмерное увлечение философией может привести к серьезным ошибочным и даже еретическим умозаключениям.

Христианином родился, как истинный христианин и умер

Ориген (ок. 185 – ок. 254) родился в Александрии, в христианской семье. С детства он был пылким христианином, мечтавшим пострадать, как и его отец, за Христа. Но стараниями матери он смог пережить гонения.

Он получил образование в христианском катехизическом училище, основанном Пантеном, и учился у Климента Александрийского. Когда Климент, испугавшись гонений на христиан во время правления императора Септимия Севера, покинул Александрию, Ориген возглавил эту школу и какое-то время был ее главой. Решив углубить свое философское образование, он стал учиться у Аммония Саккаса, у которого, кстати, учился и Плотин. Правда, не все ученые считают, что учеником Аммония был именно прославившийся впоследствии своим учением Ориген, но большинство серьезных исследователей, в числе которых и В.В. Болотов, убеждены, что это именно тот Ориген. Тем более что в его системе взглядов влияние неоплатонизма очень заметно.

V Вселенский Собор расценил богословские взгляды Оригена как ересь

В подробности последующей жизни Оригена мы входить не будем, не будем касаться и его священнослужения, его сложных взаимоотношений с епископом Александрийским. Отметим только, что Ориген скончался как истинный христианин. Во время гонений Декия он был заточен в тюрьму, подвергнут жесточайшим пыткам, от которых и умер. Почему же Ориген, проживший жизнь как истинный христианин и окончивший ее мученически, тем не менее не прославлен в лике святых? Главным образом из-за своих богословских взглядов, многие из которых вытекали из его философских воззрений. А богословские взгляды Оригена были таковы, что .

При этом популярность Оригена, его влияние и при жизни, и после смерти были огромны. Среди его учеников был знаменитый святой Григорий Чудотворец – святитель Григорий Неокесарийский, который написал такое похвальное слово своему учителю, что читаешь и дивишься. Он говорил об Оригене, что, наверное, учил его не обычный человек, а такой, кто, «будучи великим, соответственно с этим получил величайшаго ангела, или кого иного, кто бы он ни был, или, может быть, даже самого великаго совета Ангела, общего Спасителя всех». Огромно влияние Оригена и на отцов-каппадокийцев, которые создали даже, как они говорили, некую «филокалию» – добротолюбие – из цитат Оригена; и на последующих православных отцов Церкви. И действительно, некоторые труды Оригена вполне православны. Это, прежде всего, его толкования на Священное Писание – почти на все книги Ветхого и Нового Завета. Правда, дошли до наших дней далеко не все.

Истина – дочь мудрости

Из философских работ Оригена надо отметить две: «Против Цельса» и «О началах». Работа «Против Цельса» вполне православна, ничего еретического в ней нет. А вот работа «О началах» вызвала огромное количество споров и недоумений.

«Против Цельса» посвящена критике античного философа Цельса, жившего во II веке после Рождества Христова. Замечу, что некоторые исследователи вообще сомневаются в существовании этого человека, потому что никаких других источников о его жизни и о его сочинении «Правдивое слово», кроме этой работы Оригена, нет. Они предполагают, что под именем Цельса Ориген вывел некий языческо-атеистический антихристианский «коллективный разум». Причем сделал это настолько умело, что таких последовательных и умных противников христианства в реальности и не встретишь. Но это – одна из версий. Большинство ученых все-таки считают, что Цельс был, написал работу «Правдивое слово», где подверг христианство критике, в частности обвинил христиан в том, что они глупы, невежественны, фанатично верят в своего Христа и совершенно презирают философию. Вот это Оригена и возмутило.

Начинает Ориген свое сочинение с того, что истинный христианин будет читать Священное Писание, только соединив веру во Христа с разумом: «Христианское учение отдает предпочтение тому, кто принимает истины веры после разумного и мудрого исследования, а не тому, кто усваивает их только простой верой». Это необходимо для того, чтобы иметь прочную и крепкую веру. Потому что, – продолжает Ориген, – «ни один поистине мудрый человек не отдалится от слушания наставлений христианина, поучающего о тайнах своей веры, и философия не будет служить ему в данном случае препятствием и не введет его в заблуждение». Почему? А потому, что Истина – это такая же дочь мудрости, и проявляется она не только в Божественном Откровении, но и в философии.

Ориген совершил некоторую революцию, введя платоновскую философию в христианство. До Оригена христианское богословие не сталкивалось с такой мощной тринитарной ересью, как арианство. Эта ересь требовала серьезной философской проработки, и платоновская философия, введенная Оригеном в богословие, оказалась как никогда кстати. До Оригена если христианское богословие и заимствовало что-то у античной философии, то, как правило, ограничивалось областью нравственности. Эта сторона прекрасно разработана стоиками, вот учение стоиков и было в какой-то мере воспринято богословием II века. Начиная с Оригена мы видим проникновение в богословие уже платоновской философии, а впоследствии и аристотелевской.

Бог – совершенен

Как платоник, Ориген применяет свои знания в области философии к познанию Бога и выстраивает четкую систему, основанную на том, что Бог совершенен. А если Бог совершенен, то Он, безусловно, не изменяется. Потому что Он не может стать лучше – Он и так совершенен. И не может стать хуже – тогда Он будет несовершенен. А поскольку все материальное изменчиво и поэтому несовершенно, то Бог нематериален. Бог есть Дух, и об этом свидетельствует не только Священное Писание, но это вытекает и из простых логических рассуждений.

Если Бог нематериален, то Он не состоит из частей, так как из частей может состоять только материальное. То, что Бог не состоит из частей, вытекает из того, что Он совершенен, то есть является первоначалом Сам для Себя. Если бы Он состоял из частей, то первоначалами Бога были бы эти части, что делало бы Бога несовершенным.

Наш разум может прийти к определенной степени познания Бога

Такого рода рассуждения показывают, что наш разум тоже может прийти к определенной степени познания Бога. Мы познаем Бога не только через Откровение. Но Откровение для Оригена первично, философия же может только объяснить, помогает лучше понять то, что изложено в Священном Писании. При этом Ориген следует филоновской традиции толкования Писания различными способами. Ориген использует такое образное сравнение: у Священного Писания есть три уровня – «телесный», «душевный» и «духовный». Священное Писание – это реальная история («телесный» уровень). Но все события, о которых мы читаем в Священном Писании, имеют вполне определенный нравственный смысл, учат нас добродетельной жизни («душевный» уровень). Но есть и «духовный» уровень: через события Священной истории мы открываем непостижимую Божественную природу, что позволяет нам толковать Священное Писание иногда и далеко от буквального смысла, то есть аллегорически.

Ориген, прежде всего, христианин, и ко многим положениям он подходит с точки зрения веры, которую он пытается понять при помощи философии. Безусловно, Бог для Оригена – это Пресвятая Троица. И он не согласен со своим другом Плотином, который эту духовную Троицу выстраивал иерархически, по ипостасям. Все три Лица божественны – термин «Единосущный» Ориген еще не использует. Но определенное влияние неоплатонизма тут видно, потому что собственно Богом Ориген называет только Бога-Отца. Бог-Сын – это Логос, это София, это Премудрость. Ориген даже благом Бога-Сына не называет, потому что Он благ по причастию благости Отца. Святой Дух – еще ниже. Ориген впервые использует для обозначения Лиц Пресвятой Троицы плотиновский термин «ипостась». Некоторый субординационизм у него присутствует, и это, видимо, проблема для Оригена. С одной стороны, три Лица Троицы Единосущны, а с другой – все-таки, по мнению Оригена, не совсем равны по Своей природе, подтверждения чему он находит в Священном Писании: Христос говорит и о Себе, что Он ниже Отца, и о Святом Духе, что Он исходит от Отца.

Сотворенных миров множество?

Еретические утверждения начинаются у Оригена тогда, когда он пытается в работе «О началах» выстроить некоторое систематическое, то есть опирающееся на философию, христианское догматическое учение. Неверные, еретические положения, прежде всего, связаны с учением об отношениях Бога и мира.

Действительно, на учении о творении мира, о творении человека разум спотыкается. Мы верим, что Бог сотворил мир и человека, а как понять это разумом? И тут Ориген начинает сам себе противоречить. Говоря о Боге, он совершенно правильно пишет, что Бог совершенен, поэтому Он выше времени, поэтому для Бога не существует ни вчера, ни сегодня, ни завтра, время – это часть материального мира. Но, задумывается Ориген, Бог – Творец и Он когда-то сотворил наш мир. А что делал Бог до этого? Он не творил? Тогда в Боге произошло какое-то изменение. А так как Бог совершенен, никаких изменений в Нем быть не может. Как будто Бог захотел творить мир – а раньше не хотел. И тогда получается, что Бог когда-то не был Творцом. И тогда Он не совершенен.

Но Бог не может не быть Творцом. Значит, пишет , Бог когда-то творил другой мир, а после нашего мира будет творить следующий…

Ориген помещает Бога во время

В чем причина этой ошибки Оригена? Она очевидна: Ориген помещает Бога во время. При такой постановке вопроса получается, что Бог существует во времени, и для Него было вчера, будет и завтра, что явно не согласуется с другими правильными положениями Оригена, что Бог вне времени: Бог «по природе же своей превосходит всякую мысль о времени» (О началах, III, 4).

Но при этом Ориген утверждает, что эти различные миры ни в коем случае не связаны какой-то логической последовательностью. Нельзя думать, что Бог творит как мастер, «набивая руку», делая Свое творение более совершенным. Нельзя считать, что предыдущий мир был хуже, а последующий – лучше. Ориген говорит: «Но каково именно число и состояние миров, этого, признаюсь, я не знаю, и, если бы кто-нибудь мог показать, я охотно поучился бы этому». Замечу, что работа «О началах» часто сопровождается такими замечаниями-сомнениями, что, может быть , так-то и так. Поэтому иногда считают, что Оригена нельзя считать еретиком, потому что он ничего не утверждает определенно, не настаивает на верности своих утверждений. «Я не знаю. Может быть, кто-нибудь лучше меня знает?» – эти слова свидетельствуют о неуверенности Оригена в собственной правоте.

Как «разогреть» прохладные души

В анафематизмах V Вселенского Собора анафематствуется прежде всего оригеновское учение о человеке.

В этом учении сказалось явное влияние положений платоновской философии о переселении душ и существовании души перед вселением в тело. Конечно, у Оригена нет учения о переселении душ, но о предсуществовании – есть. Согласно Оригену, Бог вначале творит души людей, которые, безусловно, как творение в определенной мере несовершенны. Кстати, Ориген не согласен со стоиками и с теми христианами, которые утверждали, что душа «тонко материальна». Душа духовна! «Если же кто душу считает телом, – пишет Ориген, – то я желал бы, чтобы он ответил мне: каким образом ум воспринимает понятие столь великих, тонких и трудных вещей? Откуда в нем сила памяти? Откуда – созерцание невидимых предметов? Почему телу присуще понимание вещей бестелесных? Каким образом телесная природа углубляется в изучение искусств, в рассуждения о вещах и в познание причин? Почему она может знать и понимать Божественные догматы, которые, очевидно, бестелесны?» Опять чисто платоновские – или плотиновские – аргументы о духовности и нематериальности души. Потому что мышление свойственно только духовной, а не материальной природе, даже если это и тонкая материальная природа.

Так вот, Бог сотворил души во вполне конкретном, ограниченном количестве. Так же об этом пишет и Платон. Души в некоторой степени несовершенны, но Бог поставил перед ними задачу: добиться абсолютного, полного совершенства. Это совершенство должно проявляться в любви к Богу, в некотором горении к Богу. Это очень трудно, и поэтому все души охладевают в любви к Богу. По мнению Оригена, именно потому души и называются «душами». Он замечает такую параллель между словами «псюхе» – «душа» и «псюхос» – «прохлада». То есть слово «душа» происходит от слова «прохладный».

Только одна душа выполнила эту задачу, устремилась к Богу, и эта душа станет впоследствии душой Богочеловека – Христа. Кстати, термин «Богочеловек» впервые использует Ориген, как и термин «ипостась», без которого мы уже не можем обходиться.

Итак, души стали охладевать в любви к Богу, стали отпадать от Бога, но Божественная любовь не может охладеть. И поэтому, не желая, чтобы души отпали от Него окончательно, Бог создает материальные тела как некоторую «подпорку», как «костыль» для души, чтобы она осталась на каком-то уровне, не отпав полностью. Здесь очевидно принижение материального начала: Бог творит материю не как необходимую составную часть человеческой природы, часть единой человеческой личности, а именно как «подпорку», «костыль».

Воскреснуть в шаре?

Ориген считал, что спасутся все: и праведники, и грешники, и даже злые ангелы, в том числе и сатана

В учении о конце мира Ориген также часто больше доверяет разуму, чем Откровению. Он исходит из того, что Бог благ, всемогущ и желает спасения любой твари. А если так, то, разумеется, вся тварь и спасется. Спасутся все: и праведники, и грешники, и даже злые ангелы, в том числе и сатана. Как это будет, Ориген, конечно, не знает, но, по его мнению, это – факт, вытекающий из благости и всемогущества Бога.

Это учение называется – полное возвращение всех к Богу. Церковь его не примет, поскольку всеобщее спасение противоречит свободе сотворенных разумных существ – людей и ангелов; насильственное спасение невозможно. И тем не менее оно окажет влияние на святителя Григория Нисского, который также будет его сторонником. Но поскольку у Григория Нисского это будет фрагментарное, не связанное со всеми его православными взглядами учение, оно не будет вменено ему как ересь. Оригеново учение об апокатастасисе – важная часть всей его системы, связанная и с последующей судьбой человека после воскресения всех людей.

Еще один вопрос задает Ориген: а каким будет тело после воскресения? Ведь человек умирает или вследствие увечья, или от старости. Но нельзя же предположить, что люди воскреснут вот в таком болезненном или увечном виде. Тела будут совершенными, поскольку они будут бессмертными. А что может быть совершенным? Совершенна только одна фигура – шар. Поэтому наши тела будут шарообразными. Более того, наша дебелая материальная плоть, безусловно, не может быть бессмертной. Поэтому тела будут некоей эфирной природы. И эти положения Оригена тоже будут осуждены как ересь.

Кстати говоря, некоторые противники Оригена будут утверждать, что люди воскреснут именно в той плоти, в которой они умерли, что вызовет реакцию, например, преподобного Максима Исповедника, который покажет, что истина где-то посередине: какими будут тела по воскресении, мы не знаем, но они будут являть и нашу личностную природу, а не безличный шар, и поэтому будут именно материальны, но материя их будет особой, не нуждающейся в пище и питье. Какой будет эта материя и как будет выглядеть наша личностность, преподобный Максим, разумеется, не описывает.

Как видим, стремление слишком приблизить христианское вероучение к человеческому разуму, понять те положения, которые превышают наш разум, могут завести слишком далеко. Ориген приходит к тем платоновским положениям, которые никак с христианством соединить нельзя, а именно: предвечное существование души, вторичность тела по отношению к душе, вечность материального мира, даже если эта вечность является сменой одного мира другим. Как и эфирное бессмертие человека, существование Бога во времени, подобного богу-демиургу, о котором Платон пишет в своем «Тимее», и другие положения Оригена. Все они несовместимы с христианским учением. Так что, оценивая место и роль Оригена в христианском богословии, я отмечу еще раз известные нам факты: Ориген оказал огромное влияние на многих отцов Церкви, введя платоническую философию в богословие, но это же соединение платонизма с богословием привело к возникновению у его учеников ереси – оригенизму.

Христианский теолог, учился и преподавал в Александрии. В повседневной жизни буквально следовал евангельским правилам о бедности...

Согласно христианской легенде, чтобы избавиться от влечения к женщинам, с которыми он работал и, восприняв буквально слова евангелиста Матфея : «… есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит», оскопил себя. Эта радикальная мера позволила Оригену , действительно, сосредоточиться на богословских трудах и многое написать: п еречень его богословских трактатов насчитывает примерно 2000 произведений.

Ориген считал, что Библия, предcтaвляет единственный в своём роде «полный свод всех возможных истин».Он сопоставил различные переводы текстов Библии и написал не дошедший до нас подробный комментарий к этим текстам. Ему одному из первых удалось соединить библейские тексты с древнегреческой философией.

Он же о значении Иисуса Христа : «Все положения христианства встречаются у кого-нибуть из философов. Но никто не учил о том, что Слово стало плотью и жило среди нас».

«В учении Оригена идеям отрицательного богословия принадлежит своё определённое место, причём нельзя не видеть близости его в этом отношении к Плотину . В книге первой сочинения «О началах», содержащей общее учение о Боге, резко утверждается Его трансцендентность и непостижимость. «Опровергши, по возможности, всякую мысль о телесности Бога, мы утверждаем, сообразно с истиной, что Бог непостижим (incompehensibilis) и неоценим (inaestimabilis). Даже и в том случае, если бы мы получили возможность знать или понимать что-либо о Боге, мы всё равно, по необходимости, должны верить, что Он несравненно лучше того, что мы узнали о Нём. В самом деле, если бы мы увидели человека, который едва только может видеть искру света или свет самой короткой свечи, и если бы этому человеку мы захотели дать понятие о ясности и блеске солнца, то, без сомнения, мы должны были бы сказать ему, что блеск солнца несказанно и несравненно лучше и прекраснее всякого света, видимого им. Так и наш ум. Хотя он и считается гораздо выше телесной природы, однако, стремясь к бестелесному и углубляясь в созерцание его, он едва равняется какой-либо искре или свече, - и это до тех пор, пока он заключён в узы плоти и крови и, вследствие участия в такой материи, остается относительно неподвижным и тупым. А между всеми духовными (intellectua-libus), т. е. бестелесными, существами какое же существо столь невыразимо и несравнимо превосходит все прочие, как не Бог? Действительно, природу его не может созерцать и постигать сила человеческого ума, хотя бы это был чистейший и светлейший ум».

Булгаков С.Н. , Свет невечерний: Созерцания и умозрения, М., «Аст»; Харьков «Фолио», 2001 г., с.179-180.

«Через Оригена древняя философия обильным потоком проникла в христианство. «Целый ряд учений Оригена был впоследствии отвергнут церковью. Так, например, неправомерными были признаны учения Оригена о бесконечном количестве миров, предшествовавших нашему, и, следовательно, о вечности мироздания. Отвергла церковь и (платоновское) учение о предсуществовании душ и о знании как о припоминании. Наконец, церковь осудила, после долгой и ожесточённой борьбы, учение Оригена о том, что «сын» (вторая «ипостась троицы») во всём ниже «отца». И тем не менее, даже после признания многих учений Оригена еретическими, авторитет его среди христианских писателей стоял очень высоко» (История философии, 1941 г., с. 390).
В полном согласии с его платонизмом Ориген придавал большое значение естествознанию, натурфилософии, геометрии и астрономии, и геометрию считал образцом и идеалом остальных наук (там же).
Теория подчинения «сына» «отцу» привела к осуждению Оригена двумя александрийскими синодами 231 г., приговорившими его к изгнанию из Александрии и лишению звания пресвитера.
Насколько мне известно, другим (если не главным) поводом к лишению Оригена сана священства было его самооскопление, которое он, руководствуясь одним из Евангелий, произвёл во избежание соблазна: по удивительному закону, действующему и в наше время, выдающиеся проповедники пользуются огромным успехом у многих чрезмерно религиозных женщин.
Мы видим, таким образом:
1) осуждение Оригена было вызвано не его астрономическими взглядами, а его богословскими суждениями;
2) это осуждение не привело его к отлучению от церкви;
3) и после осуждения и даже до настоящего времени среди богословов авторитет Оригена стоит чрезвычайно высоко;
4) наконец, что самое важное, платоновская линия Оригена нашла продолжателей среди высших представителей христианского духовенства даже после торжества «антифилософской» линии в христианстве, сделавшейся государственной религией».

Любищев А.А. , Линии Демокрита и Платона в истории культуры, СПб, «Алетейя», 2000 г., с. 185-186.

«Хотя Ориген был признан одним из отцов церкви, в позднейшие времена его обвиняли в четырёх еретических воззрениях:

1. Предсуществование душ, согласно учению Платона .
2. Не только божественное, но и человеческое естество Христа существовало до воплощения.
3. При воскрешении наши тела превратятся в абсолютно эфирные тела.
4. Все люди и даже дьяволы будут в конце концов спасены».

Бертран Рассел , Почему я не христианин, М., «Политиздат», 1987 г., с. 240.

Энциклопедичный YouTube

• 1 / 5

  Ориген родился около 185 года в Александрии в христианской семье. Изучал под руководством своего отца, Леонида, священные тексты. В 202 году Леонид был убит. С 203 года Ориген начинает учительствовать в теологической школе, он спал на голой земле, постился, не носил обуви, не имел смены одежды. Но он пользовался популярностью у женщин и не хотел, чтобы это неправильно истолковывалось. Есть версия, что, поняв буквально слова Иисуса: «Есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного» (Мф. ), - он оскопил себя , хотя официальных подтверждений или опровержений этому нет. Некоторые историки [кто? ] полагают, будто бы оскопление - это слухи, распускаемые врагами Оригена.

  Он изучал античную философию (по некоторым сведениям, в школе Аммония , из которой вышел также Плотин). С 217 года Ориген возглавлял христианскую школу в Александрии. Ориген был рукоположен в сан пресвитера . В Александрии Ориген был подвергнут жестоким истязаниям со стороны язычников-эллинов. Язычники схватили Оригена, обстригли его наголо и посадили его при входе в языческий храм Серапеум , заставив раздавать пальмовые ветви приходившим для служения и поклонения идолу. Взяв ветви, Ориген громким голосом и дерзновенно говорил: «Идите, примите не идольскую ветвь, а ветвь Христову». Язычники хотели отдать Оригена эфиопу на осквернение тела, не в силах стерпеть такого поругания, Ориген закричал, что он скорее готов принести жертву идолу. Несмотря на его сопротивление, такое жертвоприношение произошло: язычники, положив на руку Оригену ладан, сами сбросили его с руки на очаг жертвенника; по суду исповедников и мучеников из-за этого он был позже лишён славы мученичества и извержен из Церкви - в 231 году Ориген был подвергнут осуждению на Александрийском поместном соборе , после чего перенёс свою преподавательскую деятельность в Палестину (в г. Кесарию). Священноначалие Иерусалимской церкви убеждало Оригена проповедовать в церкви. Ориген встал и произнес в церкви только одно следующее изречение: «Грешнику же говорит Бог: "что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои"» (Пс. ). Затем, согнув книгу, отдал её и сел с плачем и слезами. Вместе с ним плакали и все. В Палестине Ориген познакомился с одним из знатных и богатых придворных - Амвросием. Амвросий не принадлежал к Церкви, а был по разным источникам последователем или Маркиона , или Савеллия . Ориген убедил Амвросия отказаться от ереси и присоединиться к Церкви. Амвросий был учёным и ревностным к изучению Священного Писания. Амвросий оценил выдающейся ум, способности и знания Оригена и предложил Оригену заняться изучением и толкованием Священного Писания за его счёт. Ориген согласился на предложение. Ориген поселился в Тире Финикийском, где в течение двадцати восьми лет провёл жизнь в трудах, собирая, изучая и изъясняя Священное Писание. Амвросий целиком и полностью обеспечил Оригена всем необходимым, он оплачивал письменные принадлежности и труды, не только Оригена, но и труды скорописцев и помощников Оригена.

  Во время очередной волны антихристианских репрессий при императоре Деции , Ориген был брошен в тюрьму в городе Тир (современный Сур в Ливане) и подвергнут пыткам, от которых вскоре умер.

  Император Юстиниан и осуждение Оригена

  Образцовая святость жизни Оригена и мученическая кончина способствовали его популярности в монашеских кругах. Наиболее авторитетными центрами распространения оригенизма становятся палестинские монастыри Мар-Саба (лавра Саввы Освященного) и Новая Лавра в Фекое близ Вифлеема . Однако епископ Иерусалимский Пётр посылает доклад императору Юстиниану об «оригенической болезни своих монахов». В это же время в Константинополь прибывает апокрисиарий римского папы диакон Пелагий и активно выступает против оригенизма. Желая спасти религиозное единство империи, Юстиниан «решил использовать полностью своё право христианского василевса нажимать на иерархическую и богословскую среду, склонную поднять опасную волну безысходных и длительных споров» .

  Учение

  Ориген завершает раннее сравнительное, апологетическое христианское богословие , выступавшее уже как система - это выражается в его полемическом труде, озаглавленном «Против Цельса », в изучении Библии , в толковании им религиозных памятников с использованием учения гностиков и неоплатоников , особенно учения о Логосе :

  Перечень сочинений Оригена включал около 2000 «книг» (в античном смысле слова, то есть частей). Философия Оригена - стоически окрашенный платонизм . Чтобы согласовать его с верой в авторитет Библии, Ориген вслед за Филоном Александрийским разрабатывал доктрину о трёх смыслах Библии:

  Выработанная Оригеном система понятий широко использовалась при построении церковной догматики (у Оригена, например, впервые встречается термин «Богочеловек »).

  Эсхатологический оптимизм Оригена отразился в учении о циклическом времени, или апокатастасисе , которое предполагает, что посмертное воздаяние и ад относительны, так как Бог по своей благости в конечном счёте спасёт от адских мук не только праведников, но и всех людей, всех демонов и даже самого Сатану .

  Предсуществование душ

  Если в более ранней книге Оригена «О началах» (230 г.) и присутствуют «реинкарнационные фрагменты», то в последующих своих произведениях («Толкование на Послание к Римлянам » (ок. 243 г.), «Толкование на Евангелие от Матфея » (249 г.), книга «Против Цельса » (249 г.) ) Ориген выступает с резкой критикой доктрины реинкарнации :

  Допущение метемпсихозы или перевоплощения душ несовместно с кончиной мира, которую ясно утверждает Писание. Ибо если предположим, что всякая душа в течение нынешнего порядка вещей от начала и до конца мира воплощается не более как два раза, спрашивается: зачем она воплощается во второй раз? Затем ли, чтобы понести наказание за грехи первой жизни во плоти? Но если нет другого способа наказания души кроме послания её в тело, то очевидно ей пришлось бы воплощаться не два или три, а бесконечное число раз, и тогда уверению св. Писания, что небо и земля мимо идут, нет никакой возможности получить своё исполнение.

  Но допустим и противное, то есть что души посредством воплощений будут все более и более усовершаться и очищаться, и что постепенно все более будет возрастать число душ, не нуждающихся уже больше в телах, чем само собой приблизится наконец то время, когда живущих во плоти душ или вовсе не будет, или будет очень мало; но в таком случае как же получат своё исполнение слова Писания, которое говорит, что суд Божий застанет в живых множество грешников, и что пред кончиной мира возрастет и переполнится мера беззаконий на земле? Затем, грехи тех, которых застанет кончина мира, будут наказаны по Писанию, не перемещением из тела в тело, а совершенно иным образом. Итак, если защитники перевоплощения допускают кроме описываемых в слове Божием наказаний ещё наказание переселением в новые тела, - то пусть покажут нам причины этого двойного наказания Или же, что вернее, грешившие в телах будут нести наказание вне своих тел сами в себе в глубине собственной души своей.

  - «Толкование на Матфея» 13.1 // PG XIII, 1088ab и 1089bc

  Аналогичные размышления есть и в оригеновых толкованиях на Песнь Песней :

  Далее, некоторые изыскивают здесь: облачается ли душа в тело единожды, и после того как она покинет его, не ищет его более, или же, однажды получив и покинув его, воспринимает его снова? И если она воспринимает его вторично, воспринимает ли она его навсегда или однажды снова придет день, когда она его снова отбросит? Но если, согласно авторитету Писания конец мира близок, и если сие тленное состояние сменится нетленным, то не кажется сомнительным, что в состоянии нынешней жизни она не может войти в тело во второй или в третий раз. Ибо, если это допустить, то необходимо воспоследует, что вследствие продолжительного такого рода последствий мир не будет иметь конца.

  - «Беседы на Песнь песней». 2,5,24)

  Также А. В. Кураев подчёркивает, что в своём труде «О началах», в котором Ориген изложил свою теорию, он ясно провёл грань между учением Церкви и своими гипотезами: «впрочем, сам читатель пусть тщательно обсудит и исследует то, что сказали мы относительно обращения ума в душу и прочее, что, по-видимому, относится к этому вопросу; а мы, со своей стороны, высказали это не в качестве догматов, но в виде рассуждения и изысканий» . «Мы скорее предложили читателю мысли для обсуждения, нежели дали положительное и определённое учение» . «Что касается нас, то это - не догматы; сказано же ради рассуждения, и нами отвергается: сказано это только затем, чтобы кому-нибудь не показалось, что возбуждённый вопрос не подвергнут обсуждению» .

  Учение о Троице

  В своей книге «О началах» Ориген признавал Иисуса Христа единородным Сыном Бога и от него рождённым, «однако без всякого начала». Он также пишет: «Это рождение - вечное и непрерывающее наподобие того, как сияние рождается от света. Ибо Сын не есть Сын по усыновлению извне чрез Святого Духа, но Сын по природе».

  Оригенизм

  В течение столетия, последовавшего за смертью Оригена, многие ведущие богословы, избегая упоминания имени Оригена, перефразировали его мысли в своих собственных сочинениях. В IV веке его взгляды излагал Эвагрий Понтийский , а от него они перекочевали в сочинения святого Иоанна Кассиана . Епифаний Кипрский , убежденный противником Иоанна Златоуста епископом Александрийским Феофилом , напротив, видел в Оригене источник всевозможных ересей и ок. 375 г подверг его «вольнодумство» систематической критике. Выполненный в конце IV века Руфином перевод на латынь оригеновского трактата «О началах» вызвал ожесточённый спор с блаженным Иеронимом (который поначалу называл Оригена величайшим богословом со времён апостолов).

  После антиоригеновских выпадов Иеронима ортодоксальные богословы резко осуждали Оригена за еретические мнения (учение об апокатастасисе) и за включение в состав христианской догмы несовместимых с ней тезисов античной философии (в частности, платоновского учения о предсуществовании душ). Однако исключить влияние философской системы Оригена не удавалось.

  В конце IV века оригенизм был представлен движением «Длинных монахов», которые стали жертвами интриг Александрийского архиепископа Феофила в борьбе с Иоанном Златоустом. Монахи, несогласные с расточительным образом жизни и деспотизмом Феофила, покинули Александрию и начали скитаться по Египту и Палестине. В результате гонимые отовсюду, они пришли в Константинополь просить помощь у патриарха Иоанна Златоуста.

  В VI веке движение оригенистов воспряло в палестинской «новой лавре», что побудило императора Юстиниана Великого в 543 году выпустить эдикт, в котором Ориген был объявлен еретиком, а поместный собор Константинопольской церкви в 553 году соборно осудил Оригена и распространил осуждение оригенизма на Эвагрия и Дидима

  Осуждение Оригена было подтверждено Шестым Вселенским собором .

  Однако судьбой цитадели оригенизма, Новой Лавры, распорядился ставленник императора Юстиниана патриарх Евстохий. Евстохий истребовал военную силу и Новая Лавра была очищена, а затем в 555 году заселена 120 православными монахами из монастыря Мар-Саба и других монастырей .

  Несмотря на официальное осуждение, труды Оригена не исчезают из богословской библиографии. Наблюдается изучение еретического теолога в средневековых сочинениях, ощутимо сказывается его влияние в трудах Иоанна Скота Эриугены , в эпоху Ренессанса закономерно повышается интерес к циклической концепции времени и развитие других метафизических воззрений Оригена .

  Ориген был любимым писателем религиозного философа XVIII века Григория Сковороды . Последователь Сковороды Владимир Соловьёв также увлекался идеями Оригена, усвоил и применял во многих своих работах аллегорический метод Оригена. Интересную книгу об Оригене написал один из создателей церковно-исторической школы В. В. Болотов , проанализировав в ней учение Оригена о Троице. Об Оригене писали такие русские богословы как Д. А. Лебедев , В. Н. Лосский , Л. П. Карсавин , Г. В. Флоровский и другие. На оригеновские принципы любви и раздора, выраженные соответственно в церковной и мирской историях, ссылался один из основателей славянофильства А. С. Хомяков . Интересно отметить, что в 70-х годах XIX века, Оригеном увлекался русский писатель Н. С. Лесков , хлопотавший о переводе и издании на русском языке книги Оригена «О началах».

  Список избранных сочинений

  • Против Цельса
  • Две беседы на Песнь песней
  • О началах (в 4-х кн. или ч.)
  • Комментарии к Евангелию от Иоанна
  • Комментарии к Евангелию от Матфея
  • О молитве
  • Письмо к св. Григорию Чудотворцу (еп. Неокесарийскому)
  • Письмо к Юлию Африкану
  • Трактат о демонах
  • Увещание к мученичеству
  • Гомилии
  • Схолии
  • Диалог с Гераклитом
  • О воскресении
  • Тетрапла

  Примечания

  1. Ориген / Новейший философский словарь: 3-е изд., исправл. - Мн.: Книжный Дом. 2003.- 1280 с.
  2. Ориген // Энциклопедия «Религия» / Сост. и общ. ред. А. А. Грицанов, Г. В. Синило. - Мн.: Книжный Дом, 2007
  3. Спасский А. А. Ориген / История догматических движений
  4. Евсевий Кесарийский, azbyka.ru
  5. Епифаний Кипрский. Творения, часть 3. - М., 1872. - 301 с. Ереси 57-66 стр. 80
  6. Александрийский собор
  7. Карташёв А. В. Вселенские соборы. - М.: Республика, 2004. - С. 351
  8. Карташёв А. В. Вселенские соборы. - М.: Республика, 2004. - С. 353
  9. Ориген // Мень А. В. Библиологический словарь: в 3 т. - М. : Фонд имени Александра Меня, 2002.
  10. Евагрий Схоластик. Церковная История. Книга 4. п. 38
  11. Ориген «О началах» (книга 1)
  12. Патристика (3 курс). Лекция 9-10. Александрийская школа: Климент и Ориген - М. М. Казаков, доктор исторических наук, заведующий кафедрой права. Смоленский государственный университет (недоступная ссылка)
  13. Ориген. О началах / Пер. Н. Петрова. - Новосибирск, 1993. - С. 307-308.
  14. Ориген. О началах / Пер. с лат. - СПб.: Амфора, 2000. - С. 353
  15. Кураев А. В. Раннее христианство и переселение душ
  16. Ориген. Против Цельса
  17. Сократ Схоластик Церковная История - М.: РОССПЭН, 1996. - С. 252
  18. Деяния Вселенских Соборов, изданныя в русском переводе при Казанской Духовной Академии. - Т. 5. - 4-е изд. - Казань: Казанская Духовная Академия, 1913. - 320 с., собрание 8-е, с. 211, 214
  19. Деяния Вселенских Соборов, изданныя в русском переводе при Казанской Духовной Академии. - Т. 6. - 3-е изд. - Казань: Казанская Духовная Академия, 1908. - 308 с., деяние 18-е, с. 219
  20. Ж.-К. Ларше. Христологический вопрос. По поводу проекта соединения Православной Церкви с Дохалкидонскими Церквами: нерешенные богословские и экклезиологические проблемы (пер. с франц. иеромонаха Саввы (Тутунова)) // Богословские труды, 41. С. 175-176
  21. Карташёв А. В. Вселенские соборы. - М.: Республика, 2004. - С. 356
  22. Д. А. Лебедев. Святой Александр Александрийский и Ориген . Киев, 1915
  23. А. Ровнер. Христианство на перекрестке веков: Ориген против Цельса

  Издания сочинений

  Оригиналы

  • Избранные произведения изданы де ла Ру (4 т., -) (Франция) и Ломматцшем (25 т., -) (Германия).
  • Migne, Patrologia Graeca, XI-XVII, 1857
  • Origenis Hexaplorum quae supersunt sive veterum interpretum graecorum in totum Vetus Testamentum fragmenta <…> ed. Frederick Field. Oxonii, 1875 (Том I , Том II); репринт: Hildesheim: G.Olms, 1964.
  • Греческий текст комментария на «Евангелие от Иоанна» (1896): Том I ; Том II .

  Переводы

  Английские переводы:

  • Против Цельса (кн. 2-8) , английский перевод 1869 года.

  Старые русские переводы:

  • О молитве. / Пер. Н. Корсунского. - Ярославль, 1884. - 178 с.
  • Увещание к мученичеству. / Пер. Н. Корсунского. - Ярославль, 1886. - 80 с.
  • Ориген . О молитве и Увещание к мученичеству. / Пер. Н. Корсунского. - СПб., 1897. - 240 с.
    • переизд.: СПб., 1992.
  • Творения Оригена . Вып. 1. О началах. / Пер. Н. Петрова. - Казань, Казан. духов. Акад. 1899. - 504 с.
    • переизд.: Самара: Ра. 1993. - 320 с. - 50000 экз. (и другие переиздания )
  • Ориген . Против Цельса. Ч. 1. Кн. 1-4. / Пер. Л. Писарева. - Казань, 1912. - XXX+482 с.
    • переизд.: М.: Учебно-информационный экуменический центр ап. Павла, 1996.
  • Сведения о Скифии и Кавказе. // ВДИ. - 1948. - № 2. - С. 298-300.
  • переиздание ряда текстов: Отцы и учители Церкви III века. - М., 1996. - Т. 2. - С. 3-159. (Ориген . Увещание к мученичеству (с.36 сл.). Из трактата «О молитве»: Наставления о молитве (с. 67 сл.). Толкование на молитву «Отче наш» (с. 79 сл.). / Пер. Н. Корсунского. Из трактата «О началах» (с. 125 сл.). Письмо к св. Григорию Чудотворцу (с. 157 сл.). / Пер. Н. Сагарды.)

  Новые русские переводы:

  • Ориген . Толкование на Евангелие св. Иоанна. Кн. I. / Пер. А. Цуркана .
  • Ориген . Комментарии на Евангелие от Иоанна (т. I, гл. I-XX). / Пер. и предисл. А. Г. Дунаева . // Богословские труды. Сб. 38. - М., . - С. 97-119.
  • Ориген . Толкования к Евангелию от Иоанна. Кн. 6. / Пер. О. Кулиева. // Ориген . О началах. - СПб.: Амфора, .

  Литература

  • Лебедев Н. И. Сочинение Оригена против Цельса. Опыт исследования по истории литературной борьбы христианства с язычеством. - М. , 1878.
  • Болотов В. В. Учение Оригена о Святой Троице . - СПб. , 1879. - 452 с.
  • Елеонский Ф. Г. Учение Оригена о Божестве Сына Божия и Духа Святого и об отношении Их к Отцу. - СПб. , 1879. - 176 с.
  • Филевский И. И. Цельс и Ориген. - Харьков, 1910.
  • Карташёв А. В. Оригенизм и Ориген / Вселенские Соборы.
  • Серегин А. В. Гипотеза множественности миров в трактате Оригена «О началах». - М. : ИФ РАН, 2005. - 197 с. - ISBN 5-9540-0035-2 .
  • Соловьёв В. С. ,. //
  • Нестерова О. Е. Allegoria Pro Typologia: Ориген и судьба иносказательных методов интерпретации Священного Писания в раннепатристическую эпоху. - М. : ИМЛИ РАН, 2006. - 293 с. - ISBN 5-9208-0258-8 .
  • Киреева М. В. Ориген и свт. Кирилл Александрийский: толкования на Евангелие от Иоанна: экзегетические методы. (Серия «Византийская библиотека. Исследования»). - СПб. : Алетейя, 2006. - 191 с. - ISBN 5-89329-900-0 .
  • Саврей В. Я. Александрийская школа в истории философско-богословской мысли. - М. : КомКнига, 2006. - С. 419-547. - ISBN 5-484-00335-0 .
  • Цуркан А. В. Ориген: проблема взаимодействия религии и философии . - Новосибирск: 2002. - (ошибоч.) .
  • Ермишин О.Т . П.А. Флоренский и Ориген (проблема метафизики) // Философские науки. 2002. № 6.
  • // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
  • Гарнак, А . История догматов , Гл.6. § 24
  • Frederick Field’s prolegomena to Origenis hexaplorum quae supersunt, sive veterum interpretum Graecorum in totum Vetus Testamentum fragmenta. Translated and annotated by Gérard J. Norton; with the collaboration of Carmen Hardin. Paris: J. Gabalda, 2005 (= Cahiers de la Revue biblique, 62) (английский перевод латинского текста Ф.Филда, из его оксфордского издания Оригена 1875 г.)
  • Nautin P. Origène: sa vie et son œuvre . - Paris: Beauchesne, 1977. - 474 p. - (Christianisme antique 1).

  См. также

  Ссылки

  • Ориген. Против Цельса (рус. перевод)
  • Ориген. Две беседы на Песнь песней (рус. перевод): Предисловие блаж. Иеронима , Беседа первая , Беседа вторая
  • Ориген. О началах (рус. перевод)
  • Ориген. Цитаты из «Благодарственной речи Оригену» св. Григория Неокесарийского (рус. перевод)
  • Ориген. Письмо к св. Григорию Чудотворцу (еп. Неокесарийскому) (рус. перевод)
  • Сидоров А. И. Апологетический труд Оригена «Против Кельса (Цельса)» // «Азбука веры», интернет-портал.

  Ориген (Ώριγένη-) (ок. 185, Александрия, - 253 или 254, Тир), христианский теолог, философ и учёный, представитель ранней патристики. Изучал античную философию (по некоторым сведениям, в школе Аммония, из которой вышел также Плотин). С 217 года возглавлял христианскую школу в Александрии, но в 231 году подвергнут осуждению со стороны александрийской и других церквей, после чего перенёс свою преподавательскую деятельность в Палестину (в г. Кесарию). Во время очередной волны антихристианских репрессий был брошен в тюрьму и подвергнут пыткам, от которых вскоре умер.

  Перечень сочинений Оригена включал около 2000 «книг» (в античном смысле слова). В работе по критике текста Библии Ориген выступил как наследник александрийской филологической традиции и одновременно как основатель библейской филологии. Философия Оригена - стоически окрашенный платонизм. Чтобы согласовать его с верой в авторитет Библии, Ориген вслед за Филоном Александрийским разрабатывал доктрину о трёх смыслах Библии - «телесном» (буквальном), «душевном» (моральном) и «духовном» (философски-мистическом), которому отдавалось безусловное предпочтение. Сотворение мира богом Ориген толковал как вечно длящийся акт: прежде этого мира и после него были и будут другие миры, Эсхатологический оптимизм Оригена отразился в учении о так называемом апокатастасисе, т. е. о неизбежности полного «спасения», просветления и соединения с богом всех душ и духов (как бы независимо от их воли), включая дьявола, и о временном характере адских мук. Доктрина Оригена об аскетическом самопознании и борьбе со страстями оказала сильное влияние на становление монашеской мистики в 4- 6 веков, а выработанная им система понятий широко использовалась при построении церковной догматики (у Оригена, например, впервые встречается термин «богочеловек»). В эпоху расцвета патристики приверженцами Оригена были Евсевий Кесарийский , Григорий Назианзин и особенно Григорий Нисский. Другие теологи резко осуждали Оригена за «еретические» мнения (учение об апокатастасисе) и за включение в состав христианской догмы несовместимых с ней тезисов античной философии (в частности, платоновского учения о предсуществовании душ). В 543 году Ориген был объявлен еретиком в эдикте императора Юстиниана I; однако влияние его идей испытали многие мыслители средневековья.

  Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв , П. Н. Федосеев , С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

  Сочинения в рус. пер.: Творения Оригена, в. 1 - О началах, Каз., 1899; Против Цельса, ч. 1, Каз., 1912.

  Литература: Болотов В., Учение Оригена о св. Троице, СПБ, 1879; История философии, т. 1, М., 1940, с. 390-81; Völker W., Das Vollkommenheitsideal des Origenes, Tüb., 1931; DanielouJ., Origene, P., 1948.

  Христианский богослов

  Ориген (185-253) - философ и христианский богослов, представитель доникейской, ранней патристики . Философия Оригена - стоически окрашенный платонизм. В своей основной работе «О началах» Ориген пытается дать систематическое объяснение сущности христианского воззрения на мир в категориях греческой философии и тем самым «вводит» ее в дела веры. В личном плане этот эксперимент для него закончился церковным осуждением. Однако мысль Оригена оказала влияние на всё последующее развитие христианской богословско-философской мысли. Полагая, что истолкование Священного Писания есть основа христианской жизни, он, углубляя идеи Климента Александрийского , первым осуществляет попытку критического анализа Библии, которую толкует символически. За всеми сюжетами и незначительными подробностями Писания он пытается найти смысл «общепонятный и исторический», «душевный» или моральный, аллегорический или духовный, символический или «возвышенный»; последнему отдавалось предпочтение. Ориген считал, что такой путь экзегетики (истолкования) более достоин Бога и тех, кто «обладает ученостью». Буквальное понимание Библии он оставляет на долю «простых людей». Так закладывались основы средневековой традиции аллеторизма и символизма. Метод экзегезы, введенный Оригеном, в уточненном и расширенном виде до сегодняшнего дня является важнейшей стороной религиозно-философской мысли.

  Многоплановость оригеновского истолкования библейских текстов, попытка определенного синтеза богословия с греческой философией способствовали тому, что на него будут в дальнейшем ссылаться и философы, и Отцы церкви, и еретики. В частности, он делает попытку примирения библейской идеи сотворенности мира с платоновским учением о реальности идей. Ориген настаивает на вечности сущего, но не в эмпирическом, а в идеальном плане: поскольку Бог вечен, следовательно, мир так же вечен (не мог же Бог «когда-то» стать Творцом - он им был всегда).

  В мире есть не только многообразие, но и разнообразие, «неравенство» (есть прекрасное и безобразное, добро и зло, совершенство и несовершенство), которые не объяснишь «всеблагостью Бога». Ориген в духе христианства говорит о том, что Бог не творит несовершенства и неравенства. Причины их заключаются не в Боге и не в «первозданной твари», но в ее свободе. Неоплатоник Ориген считает, что совершенство «различных тварей» состояло в их духовности, бестелесности. Обладая свободой воли, они «забыли» о своем предназначении, в этом состояло грехопадение. Единственное живое существо, не злоупотребившее свободой, - человек Иисус Христос. Тем самым он сохранил свое неразрывное единство с божественным Логосом, являясь Его тварным носителем. Роль Христа в спасении мира у Оригена не искупительная, но нравственно-педагогическая. Подражание совершенству, а также система «увещеваний» способны привести мир, не нарушая его свободы, к совершенному единству с абсолютным Добром.

  По логике Оригена, это будет не застывшая, статичная гармония, поскольку свобода опять повлечет возможность нового «грехопадения», а затем - нового «восстановления». Весь мир у Оригена оказывается вечным круговращением истории. В этом вечном творении круговорота «начало» становится «концом» и «конец» - «началом». События теряют смысл, сам Бог лишается собственной свободы, растворяется в «дурной» бесконечности абсолютного детерминизма.

  Мысль Ориген ао том, что при условии восстановления в себе «начал» все примут состояние «равных Христу», в дальнейшем время от времени проповедовалась в различных религиозных и философско-религиозных сектах. Отголоски оригеновской идеи звучат в философских сочинениях Л. Толстого, в «Чтениях о богочеловечестве» Вл. Соловьева. Сам термин «богочеловек» впервые встречается у Оригена. Его приверженцами были Григорий Назианзин, Григорий Нисский . Другие богословы резко осуждали Оригена за включение в состав христианской доктрины несовместимых с ней тезисов платонизма. В 543 году Ориген был объявлен еретиком в эдикте Юстиниана I , что не положило, однако, конец его влиянию.

  Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь. М. 2010, с. 258-259.

  Представитель ранней патристики

  Ориген (ок. 185-254) - христианский теолог, философ, ученый, представитель ранней патристики. Один из восточных Отцов Церкви. Основатель библейской филологии. Автор термина "богочеловек". Учился в Александрийском христианском училище Климента Александрийского. После бегства Климента преподавал в училище (с 203) философию, теологию, диалектику, физику, математику, геометрию, астрономию. Возглавлял училище (217-232). Рукоположен ок. 230 епископами Александром Иерусалимским и Феоктистом Кесарийским. Немедленно отлучен от Александрийской церкви Собором, созванным епископом Александрии Деметрием (на основании того, что в юности О. осуществил самооскопление). В 231 рукоположение О. было аннулировано следующим Собором. Позже О. основывает школу в Кесарии (Палестина) при поддержке местного епископа. Умер после пыток и пребывания в заключении (250-252) во время очередного гонения христиан. Основные труды: "Трактат о началах" (220-225), "Против Цельса", "Трактат о демонах" и др. (Всего перечень работ О. насчитывает ок. 2000 "книг" в античном смысле слова - комментариев, гомилий, схолий, фрагментов и пр.). Восприняв ряд системных идей из учения Платона (бессмертие и пресуществование душ, "не-тварный" Бог, постижение Бога через созерцание), О. использовал подходы аристотелевской диалектики, а также - применительно к исследованию психологических проблем - вокабуляр стоицизма. При этом О. счел необходимым отказаться от ряда существенных тезисов ортодоксального платонизма (в частности, теории идей и диалектики). Критиковал Платона за осуществленное им описание армии богов и демонов в диалоге "Федр", полагая, что оно было внушено ему "самим диаволом". Запрещал своим ученикам чтение трудов киников, эпикурейцев и скептиков, опасаясь, "чтобы их душа не загрязнилась от слушания речей, которые, вместо того чтобы приводить их к благочестию, являются противоположными божественному культу". Считая себя толкователем Священного Писания, О. посвятил свою деятельность раскрытию аллегорического "измерения" текстов Библии. О. подчеркивал, что "если тщательно изучить Евангелие во многих отношениях, рассматривая его с точки зрения противоречий, связанных с историческим значением слова... то охватывает головокружение и после этого или перестанешь выступать за истинность Евангелий и вычитывать из них то, чему привержен, так как не осмеливаешься полностью отказаться от веры в Господа, или признаешь четыре Евангелия и связываешь их истинность не с телесными знаками". Не хотеть подняться над буквой, а показывать себя ненасытным в ее отношении, по идее О., есть признак жизни во лжи. Поскольку, утверждал О., Бог является автором Священного Писания как такового, постольку ничто в этом тексте не выступает не имеющим сакрального значения. (Ср. Иисус Христос о Законе: "доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все".)

  Все слово Божие, по версии О., - тайна: "Дело в том, что образами притчей являются все вещи, которые записаны и отражают определенные тайны, являются отражением божественных вещей. Относительно этого - во всей церкви одно мнение, что весь Закон духовен". О. выступил автором примечаний и комментариев ко всем книгам Ветхого и Нового Заветов, делая особый акцент на проблеме провиденциализма. О. рекомендовал ученикам изучать самые разнообразные поэтические и философские сочинения, написанные как греками, так и варварами, за исключением "произведений атеистов и тех, кто отрицал Провидение". По мысли О., путь к постижению смысла Священного Писания ("совершенного и гармоничного средства выражения Бога", "единого совершенного тела Слова") изоморфен познанию как таковому. Познание же заложено в самой душе человеческой как одно из ее устремлений: "Как только душу поразила огненная стрела знания, она уже не может предаться праздности и успокоиться, но будет всегда стремиться от хорошего к лучшему и от него вновь к более высокому". Предмет людского познания, с точки зрения О., бесконечен (у О. человек, познавая, "находит все более глубокое и тем неизъяснимее и непонятнее оно для него") и организован в соответствии с тем, что человек соприкасается с видимым материальным миром и лишь на этом фундаменте способен постигать мир невидимый: "Бог создал две природы - видимую природу, т.е. телесную, и невидимую, каковая является бестелесной... Одно было создано в собственном смысле и ради себя, а другое лишь сопутствует и было создано ради другого". Истинное, согласно О., суть небесное и оно - цель познания: "...если кто-то дарит нам какой-то вещественный предмет, то мы не говорим, что он подарил нам и тень предмета, потому что вещь он нам подарил, не имея намерения подарить предмет и тень. При передаче же предмета одновременно происходит и сопередача тени". "Посюсторонняя", конкретная вещь, по версии О., имеет определенное подобие соответствующей вещи небесной, да и всему "потустороннему" миру: "может быть... она является не просто образом какой-то небесной вещи, а Царства Небесного целиком".

  Тяга к познанию, по мнению О., - основа для овладения христианским учением, при этом предпочтительнее ученики, разделяющие истины веры после их "разумного и мудрого" исследования, а не те, кто усваивает их "простой верой". (О. ссылается на апостола Павла, сказавшего: "...ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих".) О. ставил целью опровергнуть мысль, согласно которой христианство отрицательно относится к образованным людям: "...кто держится такого мнения, тот пусть обратит свое внимание на то, что Апостол /Павел. - А.Г./...укоряет простых людей, которые отвергают созерцание духовных, невидимых и вечных истин и занимаются только чувственными вещами и на них сосредоточивают все свое помышление и стремление". Только образованные люди, по убеждению О., способны рассуждать о "тех высочайших важнейших вопросах, которые в каждом отдельном случае свидетельствуют и обнаруживают существование философского обсуждения их у пророков Божиих и Апостолов Иисуса", только они "в состоянии проникать в смысл образов и прикровенных мест в законе, у пророков и в Евангелиях". Квинтэссенцией христианского образования О. полагал, чтобы "юноши, после предварительной подготовки, полученной ими от занятия общеобразовательными науками и философией, могли достигнуть славного и возвышенного состояния велеречия христианского, недоступного для большинства народной массы". Как учил О., "...Слово, стоящее перед учениками, призывает слушателей поднять очи к полям Писаний и к полю, где в каждом отдельном существе присутствует Слово, чтобы они увидели белизну и сияющий блеск света истины, присутствующий везде".

  Главное философское сочинение О. - "Трактат о началах" - включает четыре книги, посвященные Богу, миру, человечеству и Священному Писанию. О. подчеркивал, что учит о Боге "только то, что составляет "непреложную" истину, - то, что может понять даже простой человек, хотя и не так ясно и вразумительно, как это могут делать только немногие, старающиеся более глубоко понять тайны веры". Записавшие Евангелие, согласно мнению О., скрыли объяснение соответствующих притч, ибо откровение, данное о них, превосходило природу и свойство букв, а толкование и прояснение этих притч таково, что "весь мир не смог бы вместить книг, которые нужно написать об этих притчах". Бог-Отец, действующее провидение (см. Провиденциализм), согласно О., "неизмерим и непостижим", принципиально нематериален и абсолютно един. (По мысли О., "...следует толковать "сердце Божие" как силу Его разума и Его силы в управлении вселенной, а его Слово как выражение того, что присутствует в этом сердце".) Бог-Отец как Основа Бытия или "Первый Бог" может быть познан только Богом-Сыном (Логосом), а также Святым Духом, вечно порождаемыми Первым Богом. Бог-Отец, по О., открывает себя через Бога-Сына суть вечно сущего Слова Бога, совечного Отцу. Бог-Сын (у О. не столько избавитель, сколько образец) - Иисус Христос - воплощается также в Моисее и пророках, и - в некоторой мере - в "великих мужах" античной Греции. Святой Дух, по мнению О., также совечный Отцу и Сыну, вдохновляет Писания. Последние - ибо каждая буква в них боговдохновенна - суть ключ к пониманию загадок жизни. Бог у О. "создал Писание как тело, душу и дух - как тело для тех, кто был до нас, как душу для нас, но как дух для тех, кто "в будущем унаследует жизнь вечную" и дойдет до вещей небесных". С точки зрения О., "Сын, будучи менее Отца, стоит выше только разумных созданий (ибо Он - второй после Отца), а Святой Дух - еще меньше и живет только в душах святых". О. отрицал мнение, достаточно распространенное во 2-3 вв., согласно которому Бог Ветхого Завета, будучи справедлив, но не благ, не идентичен Богу - Отцу Иисуса, несправедливому, но благому. Святой Дух же, по мысли О., до боговоплощения доступный лишь пророкам, ныне и во веки веков будет дан всем верующим во Христа. Неоднократно используя понятие "свободной воли", О. полагал ее присущей не только всем "разумным тварям", но даже (до некоторой степени) и природному порядку. Все, имеющие свободную волю, ответственны перед Богом: именно Божественная максима о праведной жизни и доказывает, согласно О., возможность выбора между добром и злом. (Зло, по О., - нежелательное следствие доброго намерения.) Все мироздание, по мнению О., со временем восстановит первоначальное единство со всем сотворенным, поколебленное "грехопадением". Выступал сторонником идеи конечного спасения всего сущего (см. Апокатастасис).

  О. отвергал просветительский потенциал буквального истолкования сакральных христианских текстов: подлинная их интерпретация, по О., предполагает наличие разных смысловых уровней ("телесного" - буквального, "душевного" - морального, "духовного" - философско-мистического) для различных категорий верующих и посвященных. (С точки зрения О., "идти по следам стад" - означает последовать учению тех, кто сам остался грешником и не смог найти снадобья для излечения грешников. Кто пойдет за этими "козлищами" (грешниками), тот будет бродить "у кущей пастырских", т.е. будет стремиться ко все новым философским школам. Вдумайся поглубже, сколь ужасно то, что скрывается за этим образом".) Посвященные же, согласно О., и осуществляют Божий промысел по просвещению людей и эволюции мира: "Люди Божии есть "соль", которая держит мирские взаимосвязи на земле, и вещи земные сохранятся в совокупности, пока "соль" не изменится". О. полагал оправданным наличие "тайной" христианской традиции, сопряженной с задачей "сохранения учения от болтовни и насмешек не понимающих христианских таинств". (Ср. "водораздел" у Филона Александрийского: ученики, которые, "обучаясь и преуспевая в учении, достигают совершенства", и более избранная категория - "удалившихся от поучений и ставших одаренными учениками Бога"; согласно Филону Александрийскому, "дается как явное изложение для многих, так и как прикровенное для немногих, которые изучают пути души, а не формы тел".)

  Как отмечал О. по поводу христианского мировоззрения, "если наряду с общедоступным учением и есть в нем нечто такое, что не сообщается многим, то это составляет особенность не только учения христиан, но и учения философов; у этих последних точно так же были некоторые всем доступные учения и учения сокровенные". Люди-подвижники, приобщаемые к подлинным глубинам Учения, согласно О., должны отвечать определенным социальным и нравственным характеристикам: "...к таинствам и к участию в мудрости тайной, сокровенной, которую предназначил Бог прежде веков к славе (1 Кор. 2:7) своих праведников, мы не призываем ни негодяев, ни воров, ни разрушителей стен, ни осквернителей могил, вообще никого из подобных людей... Мы призываем всех этих людей только к исцелению". Иисус, по мысли О., "готовит своим больным не отвары из трав, а лекарства из тайн, заключающихся в словах. Если видеть эти лекарства Слова, рассеянными как дикие растения, и не знать силу каждого высказывания, ты пройдешь мимо них, как мимо бесплодной травы, потому что не найдешь там того, что обычно присуще красивому языку". Эдиктом императора Юстиниана (543) О. был объявлен еретиком. Учение О., явившее собой первое системное изложение идей христианства в философском контексте, оказало значимое воздействие на творчество последующих мыслителей: Евсевия Памфила, Григория Назианского, Григория Нисского, Василия Великого и др. Избранные произведения О. издавались во Франции (де ла Ру) в 1733-1759 (в 4 томах) и в Германии (Ломматцш) в 1831-1848 (в 25 томах).

  А.А. Грицанов

  Новейший философский словарь. Сост. Грицанов А.А. Минск, 1998.

  Раннехристианский философ

  Ориген (Ὠριγένης) (ок. 185 – ок. 254, Тир) – раннехристианский философ, богослов и экзегет. Родился в христианской семье, вероятно в Александрии. В молодости был преподавателем грамматики и риторики, одновременно изучал философию (по сообщению Порфирия – в школе Аммония Саккаса). С 217 руководил катехетической школой в Александрии, однако в 231 был осужден и отлучен александрийской церковью. Это вынудило Оригена переселиться в Кесарию Палестинскую, где он основал школу, подобную александрийской. Во время гонения императора Деция он был брошен в тюрьму, подвергся пыткам и вскоре умер.

  По объему написанного Ориген превзошел всех раннехристианских отцов Церкви: перечень его сочинений включал 2000 «книг». Основная деятельность Оригена была посвящена библейской экзегезе. Будучи обеспечен со стороны богатых христиан стенографами и переписчиками и опираясь на александрийскую филологическую традицию, он составил критическое издание Ветхого Завета – «Гексаплу», включающую шесть параллельных текстов: два еврейских оригинала и четыре греческих перевода. Ориген написал толкования почти на все книги Библии. Толкования были трех типов: схолии – короткие замечания по поводу трудных мест, гомилии – популярные беседы и проповеди и, наконец, комментарии в современном смысле, некоторые из которых достигали объема обширного богословского трактата. Из этого огромного труда сохранилась только незначительная часть: небольшое число гомилий и фрагменты комментариев на книгу Песни песней и на евангелия Матфея и Иоанна. Следуя платоновской трихотомии, Ориген различает в Писании три смысла: телесный, или буквальный, душевный, или нравственный, и духовный, или аллегорическо-мистический. Он пользуется аллегорическим методом экзегезы, считая, что в Писании все имеет духовный смысл, но не все – буквально-исторический, и самый малейший эпизод истории Ветхого Завета есть знак и образ земных или небесных событий истории спасения. Писание, как и человеческая природа Христа, – один из способов присутствия божественного Логоса в этом мире, и степень его духовного понимания соответствует достигнутой ступени духовной жизни.

  «О началах» Оригена представляет собой первый в истории христианской мысли систематический богословский трактат, который, однако, не является чисто догматическим изложением учения Церкви. Ориген исходит из предпосылки, что верующий свободен в своих размышлениях относительно истин веры, которые только утверждались, но не определялись апостолами. Он в первую очередь исходит из идеи Бога как монады, но одновременно утверждает и Его троичность, в своем понимании Троицы являясь субординационистом: Отец для него – «собственно Бог», Сын – «второй Бог», а Святой Дух – меньше Сына. Для Оригена не существует четкого различия между творением и рождением, поэтому понятия рожденности и единосущности Сына Отцу (термин впервые введен Оригеном), которые он употребляет, не имеют для него решающего значения. Бог в силу своего всемогущества и благости не может оставаться неактивным, поэтому Он является Творцом. Творение Ориген мыслит как вечный акт: до нашего мира и после него были и будут другие миры, таким образом, мироздание является совечным Богу. Это означает, что Бог не является полностью трансцендентным твари. Будучи благим, Бог изначально сотворил равные друг другу духовные существа или умы с помощью божественного Логоса. Свобода, которой обладали духи, привела к тому, что они отвратились от созерцания Бога и таким образом более или менее удалились от Него и друг от друга. Глубина падения определила судьбу каждого духа: одни стали ангелами, другие сошли в человеческие тела, третьи стали демонами. В соответствии с этим падением был создан материальный мир. За падением должно следовать спасение или восстановление (апокатастасис), которое Ориген понимает как возвращение духов в первоначальное блаженное состояние единства с Богом, что обеспечивается Божественным провидением, а поскольку никто из духов полностью не лишен разума и свободы, постепенно спасены будут все, включая Сатану. Спасителем является Христос, воплотившийся Сын Божий, или Логос. В своей христологии Ориген утверждает, что единственный из всех духов, который сохранил свое изначальное единство с божественным Логосом, как тварный Его носитель, стал той человеческой душой, душой Христа, в которой Сын Божий воплотился на земле. Христос представляется Оригену скорее педагогом, чем искупителем, поскольку спасение заключается в постепенном всеобщем восстановлении путем увещания и внушения. Однако восстановление не является окончательным: в силу своей свободы духи снова могут пасть и весь процесс повторится снова.

  Таким образом, богословская система Оригена определена, с одной стороны, понятием свободы, а с другой – понятием постепенного Откровения и медленного и постепенного воспитания духовных существ. Целью человеческой жизни является созерцание Бога, которое достигается борьбой и освобождением от страстей. Это учение Оригена об аскетической жизни повлияло на развитие всей монашеской традиции, а его богословские и экзегетические представления нашли отражение в трудах позднейших отцов Церкви. Тем не менее споры о православности Оригена не утихали и после его смерти. Особое неприятие вызывали его тезисы о всеобщем апокатастасисе, существовании душ прежде тел и временности адских мук. В эдикте 543 г. император Юстиниан осудил Оригена как еретика, что было подкреплено аналогичным решением Пятого вселенского собора (553).

  A.В. Иванченко

  Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин , А.А. Гусейнов , Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. III, Н – С, с. 164-165.

  Карл Густав Юнг про Оригена

  Полной противоположностью Тертуллиану является Ориген. Ориген родился в Александрии в 185 году н. э. Его отец был христианским мучеником. Сам Ориген вырос в совершенно своеобразной духовной атмосфере, в которой переплетались и сливались мысли Востока и Запада. С большой любознательностью он усваивал себе все достойное изучения и, таким образом, воспринял совокупность всего, что в те времена давал неисчерпаемо богатый александрийский мир идей: христианских, иудейских, эллинистических, египетских. Он с успехом выступал в качестве учителя в школе катехизаторов. Языческий философ Порфирий, ученик Плотина, так отзывается о нем: «Внешняя жизнь его была христианской и противозаконной, но в своих мнениях о вещах и о божестве он был близок эллинам и в инородные мифы вводил представления греков».

  Еще до 211 года совершилось его самооскопление, о внутренних мотивах которого можно только догадываться, поскольку исторически они неизвестны. Как личность он пользовался большим влиянием, речь его очаровывала и убеждала. Он был постоянно окружен учениками и целой толпой стенографов, на лету ловивших драгоценные слова, исходящие из уст почитаемого учителя. Он известен как автор многочисленных сочинений; в деле преподавания он развивал огромную энергию. В Антиохии он читал лекции по богословию даже матери императрице, Маммее. В Кесарии (город в Палестине. - прим. ред.) он возглавлял школу. Его преподавательская деятельность многократно прерывалась далекими путешествиями. Он обладал необыкновенной ученостью и изумительной способностью тщательного исследования вещей. Он отыскивал древние библейские рукописи и приобрел заслуженную известность своим разбором и критикой подлинных текстов. «Он был великим ученым, да, единственным истинным ученым в древней Церкви», - говорит о нем Гарнак. В противоположность Тертуллиану Ориген не замыкался от влияния гностицизма, - напротив, он даже ввел его, правда в смягченной форме, в лоно Церкви - по крайней мере таково было его стремление. Можно даже сказать, что по своему мышлению и своим основным воззрениям он и сам был христианским гностиком. Его позицию по отношению к вере и знанию Гарнак определяет следующими психологически многозначительными словами: «Библия одинаково нужна как тем, так и другим: верующим она дает необходимые им факты и заповеди, а люди науки разбирают идеи, заключающиеся в ней, и черпают из нее силу, возносящую их до лицезрения Бога и до любви к Нему; благодаря духовному толкованию (аллегорическому объяснению, герменевтике) материальное вещество растворяется и претворяется в космосе идей, благодаря «восхождению» оно постепенно преодолевается и оставляется позади как пройденный этап; наконец, тварь Божия - исшедший от Бога дух - возвращается к своему началу и достигает блаженного покоя, погружения в Божество (amor et visio)».

  Богословие Оригена, в отличие от богословия Тертуллиана, было по существу философским и, можно сказать, вполне укладывалось в рамки философии неоплатонизма. В Оригене мы видим мирное и гармоничное слияние и взаимопроникновение двух сфер: греческой философии и гностицизма, с одной стороны, и мира христианских идей - с другой. Но такая широкая и глубокая терпимость и справедливость навлекли на Оригена преследование и осуждение со стороны Церкви. Правда, конечный приговор был вынесен лишь после его смерти, наступившей от последствий истязания и пытки, которым Ориген, будучи уже старцем, подвергся во время гонения на христиан при Деции. В 399 году папа Анастасий I всенародно предал его анафеме, а в 543 году его лжеучение было проклято Всецерковным собором, созванным Юстинианом, и это проклятие было закреплено приговорами позднейших церковных соборов.

  Ориген - классический представитель экстравертного типа. Его основное ориентирование направлено на объект, это явствует как из его добросовестного внимания к объективным фактам и условиям, вызывающим их, так и из формулирования верховного принципа - amor et visio Dei. Христианство на пути своего развития встретилось в лице Оригена с таким типом, первоосновой которого является отношение к объектам; символически такое отношение искони выражалось в сексуальности, почему по некоторым теориям все существенные психические функции и сводятся к сексуальности. Поэтому и кастрация является выражением, адекватным жертве самой ценной функции. В высшей степени характерно то, что Тертуллиан приносит sacrificium intellectus, тогда как Ориген - sacrificum phalli, ибо христианский процесс требует полного уничтожения чувственной привязанности к объекту, точнее говоря - он требует жертвы наиболее ценной функции, наивысшего блага, наиболее сильного влечения. С биологической точки зрения жертва приносится во имя доместикации; с психологической же точки зрения - во имя расторжения старых связанностей и, следовательно, во имя новых возможностей духовного развития.

  Тертуллиан пожертвовал интеллектом, потому что именно интеллект особенно сильно привязывал его к мирскому. Он боролся с гностицизмом, потому что это учение олицетворяло в его глазах ложный путь, ведущий в область интеллекта, - интеллекта, обусловливающего также и чувственность. И действительно, соответственно с этим фактом мы видим, что гностицизм разветвляется в двух направлениях: гностики одного направления стремятся к чрезмерной одухотворенности; гностики же другого - погрязают в этическом анархизме, абсолютном либертинизме (англ. - распущенность, распутство; вольнодумство), не останавливающемся ни перед какой формой разврата, даже перед самой отвратительной извращенностью и бесстыдной разнузданностью. Представители гностицизма даже разделялись на энкратитов (воздержанных), с одной стороны, и на антитактов и антиномистов (противников порядка и законности) - с другой; эти последние грешили по принципу и предавались самому разнузданному распутству умышленно, на основании известных постановлений. К числу последних принадлежали николаиты, архонтики и пр., равно как и метко названные борбориане. Как тесно соприкасались кажущиеся контрасты, мы видим на примере архонтиков, где одна и та же секта распадалась на энкратическое и на антиномистическое направление, причем и то и другое оставалось логичным и последовательным. Кто желает ознакомиться с этическим значением смелого и широко проведенного интеллектуализма, пусть изучит историю гностических нравов. Тогда sacrificium intellectus станет безусловно понятным. Представители этого течения были последовательны не только в теории, но и на практике, и изживали до последних пределов, до абсурда все измышления своего интеллекта.

  Ориген же пожертвовал чувственной связанностью с миром и ради этой жертвы оскопил, изувечил самого себя. Очевидно, что для него специфическую опасность представлял не интеллект, а, скорее, чувство и ощущение, связывавшие его с объектом. Путем кастрации он преодолел чувственность, присущую гностицизму, и смело мог отдаться богатству гностического мышления. Тертуллиан же пожертвовал интеллектом, замкнулся от влияния гностицизма, но тем самым достиг такой глубины религиозного чувства, какой мы тщетно искали бы у Оригена. О Тертуллиане говорит Шульц: «От Оригена он отличался тем, что каждое свое слово переживал в сокровеннейших недрах души; его увлекал не рассудок, как Оригена, а сердечный порыв, и в этом его превосходство. Однако, с другой стороны, он уступает Оригену, потому что он, самый страстный из всех мыслителей, доходит чуть ли не до отрицания всякого знания и свою борьбу с гнозисом чуть ли не доводит до борьбы с человеческой мыслью вообще».

  Мы видим на этих примерах, как в процессе развития христианства самая сущность первоначального типа превращается в свою противоположность: Тертуллиан, глубокий мыслитель, становится человеком чувства; Ориген становится ученым и всецело теряет себя в интеллектуалитете. Нетрудно, конечно, логически перевернуть вопрос и сказать, что Тертуллиан искони был человеком чувства, а Ориген человеком мысли. Но такая обратная постановка вопроса вовсе не уничтожает самого факта типического различия, а оставляет его по-прежнему в силе и, кроме того, отнюдь не объясняет, почему же Тертуллиан видел своего опаснейшего врага в области мысли, а Ориген в области сексуальности. Можно было бы сказать, что оба ошиблись, и в качестве аргумента привести факт роковой неудачи, к которой в конечном итоге свелась жизнь обоих. Тогда пришлось бы допустить, что каждый из них пожертвовал тем, что ему было менее дорого, то есть некоторым образом совершил обманную сделку с судьбой. Почему бы не принять и не признать даже такого мнения? Ведь известно, что даже среди первобытных людей находились такие хитрецы, которые, подходя к своему фетишу с черной курицей под мышкой, говорили: «Смотри, вот я приношу тебе в жертву прекрасную черную свинью!» Однако мое мнение таково, что объяснение, стремящееся во что бы то ни стало обесценить какой-либо факт, не всегда и не при всех обстоятельствах бывает самым верным, даже если такое объяснение представляется нам вполне «биологическим» и приносит среднему человеку то несомненное облегчение, которое он испытывает всегда, когда ему удается низвести нечто великое до своего плоского уровня. Но поскольку мы можем судить о личностях этих двух великих представителей человеческого духа, мы должны признать их столь проникновенными и серьезными, что о хитрой проделке или обмане и речи быть не могло: их христианское обращение было истинным и правдивым.

  К. Юнг. Психологические типы. СПб., 1995, с. 42-47.

  Далее читайте:

  Философы, любители мудрости (биографический указатель).

  Сочинения:

  Werke (Griechische christliche Schriftsteller, Bd. 1–12). В., 1899–1959;

  в рус. пер.: Творения, вып. 1. О началах. Казань, 1899 (переизд. Самара, 1993);

  Против Цельса, ч. 1. Казань, 1912;

  О молитве и Увещание к мученичеству. СПб., 1897.

  Литература:

  Болотов В.В. Учение Оригена о св. Троице. СПб., 1879;

  Елеонский Ф. Учение Оригена о Божестве Сына Божия и Духа Святого. СПб., 1879;

  Volker W. Das Vollkommenheitsideal des Origenes. В., 1931;

  Daniélou J. Origène. P., 1948;

  Bertrand F. La mystique de Jesus chez Origène. P., 1951;

  Lubac H. de. Histoire et ésprit. Lʼintelligence de lʼEcriture selon Origène. Aubier, 1949–50;

  Hanson R.P.C. Allegory and Event. L., 1959;

  Crouzel H. Origène et Plotin. P., 1992.

  «... Покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога...»
  (св. Феофил Автиохииский).

  АЛЕКСАНДРИЙСКОЕ БОГОСЛОВИЕ

  Ориген

  
  Учение Оригена о человеке связано с его учением о миропорядке. Оно представляет значительный интерес по своей смелости и глубине. В нем нет Недостатков для предлогов к осуждению Оригена в неправомыслии. Об учении его спорили уже в VI веке. Свойственная ему склонность вдаваться в логические фантазии проявилась особенно ярко именно в его антропологии. Но это то именно и представляет особый интерес, т. к. изобличает в нем самостоятельный ум, не убоявшийся поставить остро и глубоко ряд проблем, закрытых до него для церковного сознания.

  В антропологии и психологии Оригена «больше интересует вопрос о происхождении души и о назначении человека, чем о способностях и функциях душевной жизни»539. Экспериментальная психология в современном смысле этого слова для него неинтересна. В вопросе о составе человеческого организма и способностях души Ориген, подобно большинству церковных писателей, не имеет четкой и ясно определившейся терминологии.

  В учении Оригена о душе человека много неясностей и нерешенностей, что проистекает, по мнению его исследователя, от особых свойств его ума, устремленного, прежде всего, и почти исключительно к самым темным и неразрешимым вопросам, пользующегося в истолковании текста Писания диалектическими хитростями или неудержимой фантазией. Он больше создавал в своем уме воображаемого человека, чем наблюдал реально существующего в природе540. «Человеком и жизнью человеческою он занимается только с точки зрения вопросов богословских и которым он первый стал придавать некоторую важность, тогда как нравственное учение и психология не занимают много его внимание»541. Это верно. Ориген гораздо больше богословствует, иногда фантазирует о человеке, чем морализирует о жизни человека, подобно своему старшему современнику Клименту.

  В самом спорном и трудном вопросе о происхождении души, там, где Церковь не высказала ясно своего учения о том, что «non satis manifesta praedicatione distinguitur»542, Ориген решил построить свое предположение, которое, конечно, так и остается его частным богословским мнением, его вопрошанием, а никак не догматическою нормою, как он и сам предупреждает543.

  Насколько глубоко и всесторонне этому величайшему богослову представлялась тема о человеке, и что он в ней угадывал, видно из нижеследующих слов его: «Надо изучать душу, чтобы понять ее. Телесна ли она, или безтелесна; проста или сложна? Создана ли она, как думают некоторые, или она не создана? И если создана, то как? Содержалась ли она, как думают иные, в семени и передана, как и тело, или же она в совершенном уже виде приходит извне, чтобы облечься в тело, уже готовое принять ее в ложеснах матери? И в этом последнем случае, приходит ли она только что созданная вместе с телом, так что целью ее создания следует считать необходимость одушевления тела, или же, созданная издавна, она по какой то причине пришла принять это тело? И какова эта причина? Нужно также знать, облачается ли она в тело только однажды и, когда отлагает его, то не ищет ли его вновь? Или же по отложении тела, воспринимает его снова, и в случае, если она снова его облачает, сохраняет ли она его навсегда, или же опять бросает?»544. В ином месте эти же почти вопросы занимают любознательность великого александрийского теолога и теософа: «Надо исследовать вопрос о сущности души, ее начале и составе, ее вселении в это земное тело, о том, что относится к жизни каждой души и ее переселении отсюда... Возможно ли ей вторично войти в тело, при этом в то же ли тело, или в какое иное, и если в то же, то будет ли оно тождественно только по субстанции и различно по качествам, или же и в том и другом тождественно?» Далее им ставится вопрос о возможных переменах этого тела, о метенсоматозе, и в чем это отлично от енсоматозы, о «всеменении» души вместе с телом и т. д.545.

  Нельзя не видеть огромного шага, чтобы не сказать скачка, вперед по сравнению с мыслию отцов апологетов, Иустина и Иринея. Там слышался голос робкой и часто неуверенной защиты, начинающих христианских писателей; здесь это смелый полет богословствующего ума. Он чувствует окружающие его проблемы, он их не боится, и дерзновенно вопрошает. Нельзя не вспомнить Филона и, сравнив мысли их обоих, не догадаться: откуда этот поток вопросов у Оригена. В самом деле: «Откуда пришла душа, - спрашивает Филон, - куда она пойдет? Сколь долго будет она с нами жить вместе? Можем ли мы сказать, какова ее субстанция? Когда мы ее стяжали? До рождения? Но тогда мы сами еще не существовали. Существует ли она и после смерти? Но тогда уже не будет нас самих, которые так соединены с телом»...546. В другом месте тот же Филон спрашивает о происхождении души, не образовалась ли она путем охлаждения воздухом горячего естества духа, подобно тому, как раскаленное железо, опущенное кузнецом в воду, охлаждается и становится тверже547. Несколько ниже мы увидим, что Ориген именно так объяснял происхождение души.

  Оригеном были затронуты и в большей или меньшей степени разработаны следующие вопросы антропологии.

  1. Природа души

  Душа у Оригена способна воображать и подвижна548. Душа человека разумна, чем и отличается от души животных. Эту духовность, разумность не так то, однако, легко понять. Ориген в этой области достаточно сбивчив, и как будто бы противоречит сам себе. Так, например, он определенно утверждает безтелесность, нематериальность души, когда говорит: «Если есть такие, кто называют самый ум и душу телесными, то спросим их: Каким образом наша душа приобретает верные понятия о столь сложных и утонченных предметах? Откуда сила памяти? Откуда созерцание предметов невидимых? Откуда размышление о предметах бестелесных? Каким образом телесная природа может знать науки, искусства, причины вещей? Как может чувствовать и понимать божественные догматы, которые бестелесны?»549. Дальше он говорит, что душа может иметь некое приближение к Богу, может нечто чувствовать о природе Божества, особенно, если отделится от грубой материи».

  Но рядом с этим Ориген утверждает и другое, а именно, что «только Бог существует без материальной субстанции», тогда как другие духовные субстанции не могут существовать без тела550. По-видимому, приходится признать, что бестелесность души для Оригена только относительна, как относительна и бесплотность ангелов. Душа, вероятно, обладает некиим эфирным телом. Тут вспоминаются и Татиан и особливо Тертуллиан. Ученый исследователь вопроса пытается из этого сделать такой вывод: У Оригена нет ничего материалистического. Для него душа не есть тело, но у нее есть тело, от которого она не может отделиться. В этой жизни это - наша грубая плоть, в будущей, это уже будет тело эфирное. Душа по своему ангельскому происхождению приобретает тело при падении, и это тело является ее темницей. У Тертуллиана же душа так соприродна (connaturelle) телу и так от него зависит в своем происхождении, что трудно защищать самое духовность ее551.

  Такое заключение совершенно верно. Оригена не следует заподозревать в материалистическом понимании природы души. Тексты неясные и неудачные по своим выражениям говорят совсем о другом. Как известно, для Оригена весь настоящий миропорядок есть следствие всеобщего премирного падения духов. Упав, они облеклись в соответствующие им тела. Не изменилось только Божество Св. Троицы. Только Оно абсолютно и бесплотно. Все остальное имеет более или менее грубую телесную оболочку. В системе Оригена не может быть ни одного законченного существа, совершенно свободного от телесности552. Ведь даже звезды у него являются материальной оболочкой некиих духов. Поэтому он и говорит: «в действительности разумные природы (ангелы) никогда не жили и не живут без материи. Тк. обр. совершенно справедливо приписывают одной только Св. Троице преимущество бесплатной жизни»553. Или: «только Божественной Природе, т. е. Отцу, Сыну и Св. Духу принадлежит возможность существования вне всякой материальной субстанции, и так, что никакой плотской элемент в Нее не входит»554.

  Поэтому все, казалось бы, сомнительные тексты надо понимать именно в том, выше указанном смысле. Иными словами, душа есть сама по себе субстанция совершенно нематериальная, но, ниспав со своей премирной высоты, она при падении облекается в ту или иную плоть, и в своем теперешнем состоянии она не м. б. представлена без телесной оболочки. Из этого другой вывод: все материальное одушевлено, но субстанция души - духовна, а никак не материальна.

  2. Происхождение души

  Ориген в этом пункте своей системы вошел в историю христианской мысли с прочной репутацией сторонника предсуществования, преэкзистенции души. Об этом говорят многие тексты555. Но, прежде, чем изложить ход его мыслей и самое учение, следует сказать, что в этом вопросе он особенно осторожен; он говорит гипотетически, указывая на то, что не существует совершенно бесспорного церковного учения о происхождении души556.

  Это учение его связано со всем его миропониманием. Даже больше того, оно прямо вытекает из его теории о падении духовных существ. Как известно, Бог, по его учению сотворил в начале духовные существа, т. к. от Бога-Духа только духовное могло иметь свое происхождение. Интересно, что первоначальное состояние этих духов Ориген представляет себе совершенно равным для всех. Бог сотворил всех одинаково совершенными. «Мудрость и правда Божия требует, чтобы дары природы и благодати распределены были всем одинаково; только свободная деятельность духов, только их собственные заслуги или преступления могли быть причиною того, что судьба их стала столь различною»557. «Бог есть первая причина разумных существ. В Боге не было ни разнообразия, ни изменения, ни невозможности. Поэтому Он должен был создать равными и подобными все существа, которые Он восхотел создать, ибо в Нем нет разности или отличия»558.

  Это - особенность учения Оригена, и нельзя ее ему приписать в плюс. Он таким взглядом на творение ограничивает Бога каким то принудительным эгалитаризмом. Горшечник у него не властен над глиною. Он должен в силу Своей, так узко понятой, мудрости и правды, сделать из глины все сосуды с одинаковым назначением (Рим. XI, 21). Это вообще стоит в складе с тем характером необходимости для Бога, какой мы видим и в космологии Оригена. Несвобода Бога, Его зависимость от так или иначе понятых Оригеном свойств Бога очевидна. Он так понимает справедливость у Бога, что самое допущение мысли о возможном неравенстве духов при их создании, значило бы оскорбить правду Божию, ибо в таком случае дары Божий были бы распределены без причины и заслуги. Так. обр., для объяснения происхождения злых начал в мире и степени их зла, Ориген приходит к мысли о падении этих первоначально одинаково совершенных духов. При этом падение их не одинаково. Одни пали больше и глубже, другие меньше. Одни удержались в совершенстве и продолжали совершенствоваться, иные же ниспали из своего блаженства. Так произошла разница в степени духовности духовных существ. «Вот почему, - говорит исследователь, - явилась огромная лестница разумных существ, на высших ступенях которой стояли чины ангельские, на средних чины человеческие, а на низших демоны... Идея о первобытном равенстве всех духов, подобно яркой нити, тянется через всю философскую систему Оригена и служит причиною всех его заблуждений»559.

  Так. обр., отсюда вытекает, что история мира началась с падения. У Оригена особенно чувствуется, что грех есть начало и причина истории мира и человечества. Даже в том греческом слове, которым воспользовался Спаситель (Иоанна XVII, 24), чтобы означить творение, вместо обычного тварь. Ориген любит подчеркнуть именно момент отпадения, низриновения. Это один из его филологических аргументов. Эта коренная порча окрасила все миропонимание великого александрийского богослова. Создав опреленное число духов, Бог создает и определенное количество материи для обитания в ней этих духов560. И эта материя, которая по существу своему тоже была совершенна, падает соответственно с тем падшим духом, оболочкою которого она служит, и принимает, более или менее, грубую телесную форму. Материальная природа тоже отразила на себе падшее состояние духа. И душа живых существ есть более грубая форма, когда то совершенного духа. Дух («нус») в своем падении охлаждается от своего, когда то горящего состояния и, в результате этого охлаждения, образуется душа 561. Еще один примечательный филологический аргумент, заимствованный, кстати сказать, из Аристотеля, прямо562 или через посредство Филона563.

  Но как с одной стороны разнообразен мир духовный, так разнообразна и материя; отданная на служение падшим духам, она приняла грубые формы; в сочетании же с совершенным духом, она сама стала более одухотворенной. Таким же образом им допускается возможность нового восхождения и восстановления духа, ставшего душею564. Это, так сказ., возможность личного апокатастизиса в рамке его учения о всеобщем восстановлении.

  Нельзя не заметить в этой фантастической теории о падении духов, как причине бытия душ, известной непоследовательности. Если степень огрубения плотской оболочки падшего духа измеряется глубиною его падения, то демоны должны были бы иметь более грубые тела, чем люди.

  Итак из заранее созданного числа духовных начал, они одно за другими ниспосылаются на землю в эти телесные оболочки. Предсуществовавшая душа обрекается на жительство в данном теле, как в некоей темнице565. Тогда эфирное тело духа превратилось в грубую оболочку человеческой плоти. «Поскольку первоначально не каждый дух пал одинаково! глубоко, но были разные степени удаления от Бога в различных людях; то не все в одинаковой степени погрузились в душу, но одни больше, а другие меньше, и этим объясняется различие духовных способностей, с которыми человек является на свет»566. Так. обр., таланты подаются не от Творца всяческих, а суть последствия премирного падения, как предсуществующей причины. О вселении души в человеческое тело заботятся ангелы хранители их. Св. Григорий Нисский, который, как известно, в значительной мере оригенизировал, так резюмирует теорию пред-существования душ людей. «Один из живших прежде нас и занимавшийся вопросом «О началах», утверждает, что души, подобно некоему обществу, существуют сами по себе, по особым постановлениям; и там есть для них образцы порока и добродетели; и душа, пребывающая в добре, остается не испытавшею соединения с телом; но, если она уклонится от общения с добром, и поползнется к здешней жизни, то в таком случае будет соединена с телом567 1). Иными словами, возможность земного бытия, личной жизни и истории обусловлена премирным злом. Но т. к. не исключена возможность восстановления падшего, то эта земная жизнь является местом возможного исправления568, как бы некиим чистилищем.

  Свой домысел о предсуществовании души Ориген старался подкрепить ссылками на авторитет Св. Писания. Он прибегает для этого, - предоставляем читающему судить, сколь убедительны его чрезмерные аллегоризмы, - к следующим цитатам из Библии: «Я был отрок даровитый и душу получил добрую; при том, будучи добрым, я вошел и в тело чистое» (Премудр. Солом. VIII, 19-20). «Бедный я человек, кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. VII, 24). «Восходят на горы, нисходят в долины, на место, которое ты назначил для них» (псал. 103, 8). «И сказал Господь: «...не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого - зло от юности его» (Быт. VIII, 21).

  Человек, живя здесь на земле, вспоминает прежнюю, лучшую жизнь569, свою небесную родину. В связи с учением Оригена о вселении души в тело и об их взаимной связи, он развивает мысль и о том, что тела, в которые души должны были снизойти по своем падении, представляют вид и свойства душ, принятых ими, и служат вполне соответствующим им сосудом. Душа приобретает соответствующую своему состоянию форму, и особую, так сказ., индивидуальную печать, по которой душа ют души отличается. Повлиял ли в данном случае на Оригена св. Ириней Лионский, или же им развивается самостоятельная мысль, сказать трудно. Но как бы то ни было, Ириней, как было сказано, учил о том, что душа имеет свою figuram и приобретает образ тела, как и вода, влитая в сосуд, приобретает форму сосуда570, и что душа получает на себе неизгладимую и после смерти печать от носимого ею тела571. Оригеновская мысль об этом, во всяком случае, повлияла на св. Григория Нисского572.

  Вряд ли нужно долго искать источник влияния на эту сторону учения Оригена. Здесь бесспорно заметен след Платона. В самом деле, когда Ориген говорит, что человек, живя здесь на земле, вспоминает прежнюю, лучшую жизнь, то он повторяет мысль ученика Сократа: «знание не есть не что другое, как воспоминание»573. Тот же Платон, рассуждая об истинном значении имен, утверждает, что слово???? произошло от???? темница, т. к. тело есть темница, узилище для нашей души574, и что мы находимся как бы в некоей тюрьме575. Душа у Платона, падая на землю, соединяется с телом и образует с ним смертное существо. Здесь на земле человек вспоминает о небе, о первобытной обители наших душ. Оригеновское учение о том, что различие между душами и вообще между живыми существами происходит не от Бога, у которого нет этого различия, а исключительно от свободы самих существ, заимствовано также от Платона («Законы» X.). Отнимая у Бога эту свободу, ограничивая ее необходимым равенством, непонятно, как Ориген допускает эту свободу у людей. Что является вечным субстратом этой свободы, если ее нет в Боге?

  Учение о преэкзистенции души м. б. выражено в форме существования «где-то», заранее созданных душ и последующего их ниспосылания в тела людей, или же оно приобретает оттенок пантеистической эманации этих душ из общей им всем Мировой Души. Оригена не приходится заподозревать в этой последней гипотезе. Он ясно склонялся в сторону предсуществования, заранее сотворенного определенного количества душ.

  Из учения о душе, - падшем духе легко было бы вывести заключение о возможности и дальнейшего падения, или, точнее, переселения человеческой души после смерти в тела более низшие, т. е. согласиться с учением о метемпсихозе. Но, по-видимому, несмотря на ряд неясно выраженных мыслей о происхождении души, об ее премирном бытии в качестве духа и т. п., наука может определенно отрицать причастность Оригена к учению о метемпсихозе. Душа воплощается в человеке, и души в последних судьбах человека и истории могут менять места своего загробного существования, переходить с земли на небо или обратно, но не перевоплощаться, как о том учили эллины576.

  3. Состав человека

  Если обратиться от фантастических гаданий и домыслов Оригена о душе и падении духов к реальному человеку, к его составу и строению души, то и тут не создается ясной картины. Писатель и здесь часто сбивчив в выражениях и противоречив. Из некоторых его слов можно вывести заключение о трехчастном строении человека, т. е. о составе его из тела, души и духа. Иногда, наоборот, он является определенным дихотомистом, разделяя человека только на тело и душу. Вопрос о теле в составе человека наименее интересен в системе Оригена. Из сказанного выше, ясно, что оно есть продукт падения духа, который, однако, в его теперешнем состоянии, несмотря ни на какое совершенство даже высших ангельских чинов, никогда не представлялся уму Оригена, как такое духовное начало, которое было бы в падшем состоянии абсолютно свободным от какой бы то ни было, даже легчайшей, телесной оболочки. Выше было сказано, что эта телесная оболочка, падшего духа, отнюдь не должна пониматься, как материальная природа самого духа. Дух есть дух, и в силу этого он бесплотен, но облечен в плоть, и без этой плоти немыслим.

  Что касается души человека, то из произведений Оригена могут быть сделаны чрезвычайно произвольные выводы. На первый взгляд кажется, более или менее, непреложным, что душа есть нечто промежуточное между телом и. духом: «В руки Отца Он (Христос) предает не душу, а дух, и когда плоть называется немощною, то бодрым Он называет дух, а не душу. Отсюда видно, что душа есть нечто среднее между немощною плотью и добрым духом»577. Или: «уместно исследовать, есть ли в нас, людях, состоящих из души и тела, и жизненного духа, еще что нибудь иное, что имеет собственное возбуждение и волнение, влекущее ко злу?578 Из одного места его «О началах» можно заключить, что душа им понимается, согласно буквальному библейскому смыслу, как некий жизненный принцип, всажденный в крови живых существ, почему кровь и была запрещена для вкушения579. Так. обр., она как бы произведение этой же падшей материи. В комментариях на ев. от Иоанна (XXXII, 2) душа ясно отличается от духа: «повсюду в Писаниях я находил различие души от духа, и я вижу, что душа есть нечто промежуточное между духом и плотию, и она способна и к пороку, и к добродетели. Тогда как дух, который в человеке, исключен из зла».

  С другой стороны, он учит, что душа способна к высшему знанию, что свидетельствуется природным тяготением к добру у язычников и греческих философов, которые были вне божественного откровения, данного Моисею. В душе есть природный нравственный закон, как о том свидетельствует ап. Павел в послании к Римлянам (Коммент. на посл. Рим. II, 9). Кроме того, у Оригена есть и такая мысль: «душа, возвышаясь и следуя за Духом, и отделяясь от тела, не только следует за Духом, но и обращается в Него, и отлагает свое душевное и делается духовной»580. Это подтверждается и словами о том, что душа может беспрестанно совершенствоваться от добра к лучшему и еще более возвышенным ступеням добра581. Но можно найти и обратное предположение, а именно, что ум (т. е. дух) обращается в душу то в большей, то в меньшей степени582.

  Итак, что же есть душа? Только ли витальный принцип, или же высшее духовное начало? Приведенный отрывок из «De oratione» o том, что душа отлагает свое душевное и делается духовною, не противоречит ли, казалось бы, определенной и ясной трихотомии, и не сводит ли строение человека к простому сочетанию двух начал, - духовного и телесного?

  Для примера приведем еще одно рассуждение Оригена, когда он критикует различные взгляды философов на строение души и состав человека. Четвертая глава III книги «О началах» озаглавлена «О человеческих искушениях» и ход его мыслей для исследователя его антропологии весьма поучителен. Автор знает три взгляда на строение человека: 1. в человеке «как бы две души: одна божественная и небесная, другая же нисшая; 2. человек состоит только из тела и души, оживляющей это тело; и 3. мнение некоторых греческих философов, что душа едина по существу, но состоит из многих частей, и одна часть ее называется - разумною, другая - неразумною, а та часть, которую они называют неразумной, в свою очередь, разделяется на две страсти - похоти и гнева. Эта последняя теория не подтверждается, говорит Ориген, с достаточною силою авторитетом божественного Писания583. Рассуждая на протяжении всей главы об этих гипотезах, Ориген, отвергая, по-видимому, последнюю, т. е. разделяющую душу на три части (и тем, скажем мы, и нарушающую ее субстанциальное единство), относительно двух других, не высказывается сам решительно, а заканчивает свое рассуждение так: «По мере возможности, мы привели от лица различных людей то, что можно сказать о каждом отдельном мнении в виде размышления. Читатель же пусть выбирает из этого, какую мысль принять лучше»584.

  Что же сказать обо всех приведенных рассуждениях великого александрийского богослова?

  «Дух» употребляется им в самых различных смыслах, но, по-видимому, можно смело утверждать, что на языке Оригена он не не имеет того значения, который мы уловили у Иринея Лионского, т. е. благодатного дара Св. Духа, который дан не всем, а только облагодатствованным людям. Кроме того, из сопоставления всего сказанного, ясно, что для обозначения внутренней жизни человека он употребляет выражения: ум, дух, мысль585; сердце - как познавательная сила586; душа; разум587; жизненный дух588; совесть589; воля души, отличная от воли духа и от воли плоти590; свобода произволения591. Этот список понятий можно при желании значительно продолжить. Отчетливости в этих понятиях искать не приходится. Суммируя все сказанное о строе души и составе человека, можно определенно утверждать, что у Оригена, как и у многих других древних писателей, вся пестрота терминов не означает вовсе противоречий в главном, т. е. не дробит внутреннего человека на множество противоположных и друг другу враждебных начал. Это значит только несовершенство терминологического аппарата, и показывает, что при множественности понятий о разнообразных способностях и силах души, не нарушается ее субстанциальное единство. Телу противопоставляется душа, как самостоятельное бытие. Проявления же ее весьма различны.

  Гносеологией Ориген не занимается специально. Он опровергает стоический сенсуализм. Признавая роль чувств и их органов в познавательном процессе, он не считает возможным ограничивать познание только ими. Человек может познавать Бога, ибо существует родство между Богом и человеком. Но только очищенный от страстей ум способен возвыситься до богопознания592.

  4. Учение о свободе и разуме.

  В учении о человеке тема свободы занимает особое место. По мнению Фреппеля, никто из писателей первых веков Церкви не обратил столько внимания на свободу, как Ориген593. Она потому интересна, что касается самой сути человека, того, что вечно в нем и что возводит к премирным началам существа человека. В учении о свободном падении духов еще прежде бытия этого мира Ориген, как и всегда, очень вольно поступил с библейским текстом. От буквы Писания он на легких крыльях фантастических аллегорий унесся ввысь, из своих предпосылок сделал логические выводы, и удалился от традиционного понимания Шестоднева. Этого нельзя не заметить и не во всем, конечно, можно согласиться с его космологическими и антропологическими воззрениями. Но нельзя не признать того, что Ориген ощутил всю остроту и важность проблемы свободы в учении о человеке. Пусть не верна самая доктрина о падении духовных существ прежде бытия этого мира, но достойна внимания важность, им приписываемая свободе духа. Это и есть отличительное в духовном плане, - его свобода, его противоположность плану природному, миру детерминированных законов и причинной связи. Дух не столько против материи и против тела, сколь до них, первичнее их, независим от них. Пусть Ориген увлекся и сфантазировал о падении духовных начал, но он правильно понял и поставил на вид примат духа, а с этим связан примат свободы во всем миробытии. Проблема свободы не исчерпываема до дна и ни в какие «Системы» и «Суммы» не может быть включена, ибо самая свобода выше логики и разрывает все системы и суммы. Но свобода извечна и это самая мучительная и глубинная проблема во всем богословии. Ее нельзя свести к одной только проблеме человеческой воли, ибо эта свобода не абсолютна; человек ведь не свободен в принятии своей свободы, она ему принудительно дана. В этом, м. б., и есть самая большая мучительность этой проблемы. Кроме того, свобода не ограничивается выбором моральных мотивов, коль скоро признается божественная свобода. Бог свободен от этого выбора между добром и злом, ибо Он по ту сторону их. Наконец, тема о свободе воли легко приобретает моралистический привкус и ею охотно пользуются для педагогики и легко делают выводы о нравственной вменяемости. Мало кто, думая о свободе, говорил о первичной свободе духа. В большинстве случаев христианские писатели морализировали о свободе воли. Оригенова заслуга именно в том и состоит, что он дерзнул подумать острее и глубже на эту тему, хотя и заблудился в своих произвольных домыслах.

  Но из сказанного не следует, что Ориген прошел мимо вопроса свободы в ее более узком и шаблонном толковании, как именно свободы воли. Он высказал по этому поводу ряд мыслей, и, прежде всего, в этой связи интересно его рассуждение о различии существ одушевленных, неодушевленных и разумных. Приходится сожалеть, что до нас не дошло его специальное произведение о свободе. Из того, что сохранилось можно сделать следующие заключения.

  Исходя в общем от стоиков, Ориген различает следующее. Существа делятся, прежде всего, на движущиеся или по внешней, или по внутренней причине. По внешней причине двигаются те, которые переносятся с места на место и потеряли способность роста, одним словом, всякая материя, началом единения которой является habitus, свойство, способность. В себе имеют движущую причину животные и растения, т. е. те существа, соединяющее начало которых находится в природе, в естестве или в душе. Но одни двигаются из себя потому, что они не имеют души, но лишь простое естество. Другие двигаются не из себя, но от себя и являются существами одушевленными, и им присуще воображение. К этим трем подразделениям стоической психологии Ориген добавляет еще и четвертое движение, а именно движение существ разумных двигающихся через себя. Деятельность разума (тут Ориген называет его «владычествующей частью души»), состоит в том именно, что он судит предстающие перед существом образы или влечения и выбирает между ними. Эта деятельность и есть свобода выбора мотивов. Так, обр., «по примеру всех древних философов, Ориген не различал между волею и разумом», говорит исследователь его философской системы594.

  Вопрос свободы каждого разумного существа настолько был важен для всей системы Оригена, что ставился не в одной только этической плоскости. На этой проблеме построено все его богословие. Danielou склонен даже делать такое обобщение: «абсолютно все в доктрине Оригена выводится из этих двух принципов, - благодеющего Промысла и свободных созданий»595., Вселенная Оригена - это «мир свобод». Первоначальное равенство предсуществующих духов и совершенство Божие, сведенное к принудительности уравнивающего творческого акта Божия, - вот чем Ориген желает уравновесить справедливость Божию и свободу.

  От свободы у Оригена заключение к многообразию, а от разности падений - степень плотяности. Нельзя, однако, не согласиться с тем, что исключительная бесплотность одной только Св. Троицы стоит в противоречии с этой первобытной духовностью тварных существ596.

  5. Образ и подобие Божие.

  Это выражение Библии очень по разному принималось христианскими толковниками и породило много разных идей в учении о творении и о человеке. В зависимости от большей или меньшей веры в человека и от смелости мысли о нем, христианское любомудрие, так или иначе, подходило к этому тексту. Иногда ему придавали значение только моралистическое, иногда в образе видели что-то данное человеку и вошедшее в его природу, иногда под образом понималось что то одно, а под подобием другое, иногда в образе и подобии видели все божественное в человеческой природе, причем во всей природе человека. Вспомним лишь воззрение св. Иринея, не исключавшего и тело человека из этого понятия. Для последующего богословствования св. Григория Паламы это будет иметь не малое значение.

  Ориген говорит: «наш ум до некоторой степени родствен Богу, он служит умственным образом Его, и именно поэтому может знать кое что о природе Божества, особливо, если он чист и отрешен от телесной материи»597. Для Оригена образ отличается от подобия. Адам был по образу Божию в силу одной своей разумной души598. Подобие же Божие должно было им приобретаться через уподобление Богу, через усовершенствование599.

  Но интересно не это. Ориген гораздо шире понимает слово Библии. Буквальный смысл текста не удерживает его мысли, и он отдается своим диалектическим упражнениям. В истолковании пророка Иеремии (Беседа II, § 1) он говорит: «Не только душа первого человека, но и души всех существ, были созданы по образу и подобию Божию». Это, впрочем, и логично, если вспомнить, что Бог все создал без изменения и разностей. Все духовные начала созданы при посредстве Логоса, и являются Его отпечатком. Потом они пали, но божественный след в них сохранился.

  Нельзя вполне согласиться с Оригеном в этом домысле, но нельзя в то же время не помнить о божественном происхождении мира, а, следовательно, и о печати совершенства в нем. Мир и все в нем являются не продуктом злого Демиурга, а в вечном совете Св. Троицы выношенным и всесовершенным творением Благого Бога. Первооснова мира - божественна, и потому, в очень условном смысле, можно говорить, что все в мире есть отсвет Божий и носит образ Божий на себе. Но совершенной иконою Божией остается, конечно, только человек. На Оригене тут, конечно, отразилось Филоновское учение о небесном мире и небесном человеке.

  Что образ Божий понимается Оригеном не как нечто включенное в состав человека, ему данное в готовом виде и представляющее, так обр., субстанциальную его особенность, видно из следующих слов: «В человеке ясно познаются признаки образа Божия - не в чертах тленного тела, но в благоразумии духа, в справедливости, умеренности, в мужестве, мудрости, учении и во всей сумме добродетелей, которые Богу присущи субстанциально, а в человеке могут существовать через труд и подражание Богу»... Несколько дальше Ориген видит сродство с Богом в познавательной силе духа, стремящегося к божественному Духу600. Конечно, оба эти понимания образа Божия грешат, - один морализмом и психологизмом, а другой интеллектуализмом но в обоих верно то, что логическое ударение ставится не на готовой особенности или сумме особенностей, уже заложенных и зафиксированных в человеке, а в динамической устремленности нашего духа. Образ Божий есть, стало быть, возможность возрастания в Боге, устремление к своему вечному Первообразу.

  6. Грехопадение

  И в этом вопросе, как и всюду, Ориген вносит неясности, благодаря своему различному подходу к тексту Писания. То, проповедуя народу, он придерживается буквы библейского повествования и толкует падение Адама в духе традиции, т. е. как исторический факт, то он уносится в своих аллегориях куда то ввысь и начинает свои малообоснованные построения. В одном и том же комментарии он сочетает иногда оба подхода. «Все люди были в чреслах Адама, когда он еще обитал в Раю; и все люди были с ним и в нем изгнаны, когда был изгнан он; и через него смерть, вошедшая чрез его преступление, перешла на всех тех, кто были в его чреслах»... Но несколько ниже мы читаем: «Т. к. грех и смерть вошли в мир через одного человека, т. к. Апостол под этим миром подразумевает, конечно, земной мир, в котором мы живем, то подумай не проник ли этот грех уже и в другие места, и не находился ли он, скажем, в небесных селениях, где обитают духи лукавства. Кроме того, подумай, откуда грех вошел в этот мир и где он находился до того, как войти в него»...601. Грех, так. обр., имел место, но где то не на земле и не так, как традиционная мысль толковников это понимала, а в премирном эоне духовных существ. Исследователь Оригена правильно замечает: «Ориген обращает такое внимание на наследственность первородного греха, что можно сказать, что это является отправной точкой его космологии, как оно явится принципом всего нравственного учения Августина..., но он (Ориген) отнимает у него почти всю историческую реальность»602.

  В связи с учением о ниспадении духовных существ в этот мир и облечение их в грубые плотяные оболочки некоторые критики Оригена инкриминировали ему неправильное мнение о «кожаных одеждах», которыми Бог облек Адама и Еву после грехопадения. Ориген якобы (по Мефодию Олимпийскому) под этими кожаными ризами понимал тела. Это, казалось бы, могло вполне соответствовать общей концепции Оригена на дух и тело. Но Ориген сам опровергает возможность подобного понимания. В толковании на Левит (VI, 2) он как будто бы буквально понимает облечение Богом Адама и Евы в кожаные одежды из звериных шкур. «Эти одежды напоминали бы о смертности, происшедшей от испорченности плоти». Но в другом толковании он считает «весьма глупым и достойным старой бабы, а никак не Бога думать, что Бог взял кожи животных удавленных, или каким другим образом умерщвленных, чтобы, подобно портному, сшивать подобия одежд. Но, с другой стороны, во избежание этой нелепости сказать, что эти кожаные одежды не суть иное что. как тело - это более вероятно, но, по своей неясности мало убедительно. Ибо, если плоть и кости суть кожаные одежды, то как Адам мог до того сказать: «кость от костей моих и плоть от плоти моея». Некоторые толкователи думают, что кожаные одежды суть та смертность, в которую облеклись Адам и Ева, осужденные на смерть за грех».603. Как видим, Ориген сам не высказался ясно по этому вопросу.

  7. Спасение

  Несмотря на свое падение, человек может вернуться к Создателю. Воплощение Слова есть последнее и самое совершенное откровение. Спаситель является «учителем божественных таинств»604. Он - иерей и жертва; Он принес Отцу истинную жертву, Свое тело и кровь605. Искупление, совершенное Спасителем, по существу своему есть просвещение и полное откровение рода людского, выкуп грешного человечества и истинная, совершенная жертва. Жертва эта носит универсальный характер: Христос умер не только за человека, но и за остальные разумные существа606. Мы же должны приобщаться этой искупительной жертве. И тогда, «в причащении того, что есть самое божественное, человеческая природа становится божественною не только в Иисусе, но и во всех тех, кто с верою последуют за Иисусом»607. Этапы этого пути для человека суть: вера, освершенное ведение (гнозис) и обожение ума608. Характерно, что наряду с таинством Тела и Крови божественный гнозис также приводит к обожению. В этом Ориген - ученик Климента, Филона и всей вообще Александрийской традиции. Она обращена больше к Логосу, чем к Параклиту.

  В этой связи особенно важно помнить, что Ориген библеист, проповедник и толкователь Евангелия, служитель Логоса, открывшегося в новозаветном благовестии с особой полнотой и силой. Многократно в своих проповеднических трудах он настаивает на силе проповеди. Иногда даже кажется, что ей он придает значение близкое к таинству. Есть у него в комментариях на ев. Матфея одно место, в котором он проводит параллель между благодатью Евхаристии и благодатью проповеднического слова. «Этот Хлеб, который Бог Слово называет Своим Телом, есть слово, питающее души, слово, исходящее от Бога-Слова и хлеб, исходящий от Небесного Хлеба. И питие это, которое Бог Слово называет Своей Кровью, это слово, превосходным образом напояющее сердца тех, кто от него пьет. Это не есть в самом деле тот видимый хлеб, который Он держал в Своих руках и называл Своим Телом, но это есть Слово, таинственно преломляемое»609. Точно также в одной из омилий на кн. Числ он настаивает на том, «что мы пьем кровь Христову не только в таинстве Евхаристии, но и тогда, когда мы воспринимаем слова Христовы, в которых заключается жизнь». Это дает право исследователю Оригена сказать, что «он всегда больше настаивает на таинстве проповеди, чем на литургии». Но тот же ученый в другом месте оговаривается: «для Оригена христианство было меньше доктриной, чем божественной силой, изменяющей сердца людей»610.

  8. Воскресение

  В учении о воскресении мертвых особенно наглядно видно, как Ориген шагнул вперед по сравнению со своими предшественниками. Насколько неуверенно, мало и поверхностно говорили на эту тему апостольские мужи и апологеты, и насколько неясна была точка зрения даже Климента Александрийского, настолько Ориген старается всесторонне охватить эту проблему. Он не только исповедует свою веру в воскресение, но и касается с разных сторон этого основного христианского догмата.

  Прежде всего, в самом введении к своему «О началах» Ориген выражает церковное убеждение в бессмертии человека: «...душа, имея собственную субстанцию и жизнь, по выходе из этого мира получит воздаяние»; это будет либо вечная жизнь, либо вечный огонь и наказания; и «наступит время воскресения мертвых, когда это тело, сеемое теперь в тлении, восстанет в нетлении, и сеемое в уничижении, восстанет в славе»611. В противном случае, если бы воскресения мертвых не было, т. е. «если бы кто осмеливался приписывать субстанциальную тленность тому, кто сотворен по образу и подобию Божию, то он бы, я думаю, распространял свое нечестие даже на Самого Сына Божия, потому что и Он называется в Писаниях образом Божиим»612.

  Характерна его аргументация догмата о воскресении. Она чисто александрийская, интеллектуальная. В нашей душе Богом вложена невыразимая жажда познать смысл того, что сотворено Богом. Это стремление вложено в нас, однако, не для того, чтобы не получить своего осуществления. Но в здешней жизни оно осуществляется далеко не полно и не совершенно. Поэтому «тем, кто в этой жизни имеет некоторое предначертание истины и знания, в будущей должна быть придана красота законченного изображения»613. Также, заканчивая свой главный догматический труд, он пишет: «Всякий ум, участвующий в интеллектуальном свете, без сомнения, должен быть одной природы со всяким другим умом, который подобным же образом участвует в интеллектуальном свете. Значит, если небесные силы, чрез участие в премудрости и освящении, принимают участие в интеллектуальном свете, т. е. в божественной природе, и в том же свете и премудрости, получили участие также человеческие души, то эти души и небесные силы - одной природы и одной сущности. Но небесные силы - нетленны и бессмертны; значит, и субстанция человеческой души, несомненно бессмертна и нетленна»614.

  Ориген решительно восстает против грубого, реалистического и буквального понимания воскресения. Он имеет в виду тех, кто ожидает воскресение тел, не лишенных способности есть, пить и делать все, что свойственно плоти и крови. Они включают в понятие будущей жизни и брак, и деторождение; ожидают грядущего Иерусалима по подобию земного града с украшениями из драгоценных камней; надеятся на имущество, рабов, стада верблюдов и пр. Это те, кто, «хотя и верует во Христа, но понимают божественные Писания по иудейски»615. В противовес этому он развивает свое учение о прославленном состоянии тел. «Когда все будет восстановлено в первоначальном единстве, и будет Бог все во всем», то и тела «изменятся в состояние славы и сделаются духовными», и таковыми пребудут уже всегда и неизменно616. «Конец и совершение святых, я думаю, будет заключаться в невидимом и вечном состоянии их»617.

  Рассуждая о том, как это воскресение произойдет, Ориген исходит из стоического учения о «семенных логосах». В самом деле, он учит, что «нужно думать, и наши тела, как зерно, падают в землю» Но в них вложена сила (ratio), та сила, которая содержит телесную субстанцию, по слову Божию, воздвигнет из земли, обновит и восстановит тела, хотя они умерли, разрушились и распались, восстановит, подобно тому, как сила (virtus), присущая пшеничному зерну, после разложения и смерти его, обновляет и восстановляет зерно в теле стебля и колоса»618. Так совершится восстановление тела славы, тела духовного из тела тленного и перстного.

  Подобным применением гипотезы о семенных логосах к вопросу о воскресении, как верно замечает Denis, Ориген хотел преодолеть две крайности, именно, с одной стороны, чрезмерную грубость и буквальность понимания воскресения в духе Саддукеев и Самарян, и, с другой, еретического идеализма Валентина, Апелла и Маркиона, с их спиритуалистическим пониманием воскресения только души, но не тела619. Но тот же исследователь не без опасения видит в этих семенных логосах, всажденных в тело каждого человека, уже не чудесный факт воскресения, а просто физиологическое явление620.

  Оригена заподозревали в свое время (блаж. Иероним в письме 124) в известном уклоне к пантеизму. В его объяснении текста из 1 Кор. XV «Бог будет всяческая, во всех, хотели найти именно пантеистический оттенок, т. е. растворение человека с божественною субстанциею или возвращение к первобытному огню Зенона и слияние с ним. Но подобное подозрение является только лишним необоснованным обвинением против великого александрийского богослова. В полемическом увлечении против инакомыслия слишком часто сгущаются краски и к возможным ошибкам противника, ревнующие защитники ортодоксии часто примешивают и несуществующие лжеучения. Ориген чист от подобных обвинений, прежде всего, потому, что он, как мы это видели, ясно учит о личном воскресении. Кроме того, обосновывая свое учение об апокатастазисе, Ориген исходит из того, что, «конец всегда подобен началу»621. Но это начало бытия нигде им не понимается, как пантеистическая эманация души человека или иных духовных существ из сущности Божией, а как творение их Богом. Поэтому и конец не м. б. слиянием с тем же божественным Источником, а только как индивидуальное причастие вечному блаженству. Грань, непроходимая грань между Творцом и тварью всегда ясно чувствуется в мысли Оригена.

  С учением о воскресении связано и учение о загробном воздаянии, об очистительном огне, апокатастазисе, и вообще о конце истории, но это выходит уже за пределы учения о человеке в настоящем смысле и составляет предмет эсхатологии.

  9. Критика учения Оригена Св. Мефодием Олимпийским

  Ориген был настолько ярким и исключительным явлением в Церкви, что он не мог пройти незамеченным современниками и последующими поколениями. История была к нему строга и во многом судила его суровее и поверхностнее, чем он того заслуживал. Ко, во всяком случае, беспристрастный и окончательный приговор науки ему еще не вынесен. Первым откликом на его учение, и к тому же неблагоприятным для него, была критика св. Мефодия Олимпийского (Патарского). Это не была, однако, реакция обскурантизма против учености Оригена. Мефодий сам был «образованным человеком, склонным к философии и к естественным наукам, добросовестным исследователем, искренним полемистом, хорошо осведомленным в церковном предании богословом, но не был выдающимся умом»622. Он встал на защиту ортодоксии от чрезмерно смелых полетов александрийского экзегета. И в области антропологии он не преминул внести свои поправки в построение Оригена. Главным образом, он критиковал учение о вечности мира, о предсуществовании душ и о последних судьбах человека и мира.

  Человека он понимает, как микрокосм623 и как «украшение мира»624. Любопытно, что и литургия так наз. «Апостольских постановлений» (VIII кн.) также называет человека «гражданином вселенной и украшением мира»625. Он создан из души и тела, и последнее не есть ему помеха, или темница для души, а сотрудник в его жизни626. Человек наделен свободою и образом и подобием Божиим. Они находятся в разумной душе и во всем существе человека. Точнее даже: образ заключается в душе627, а подобие в возможности нетления628. Грех есть неправильное использование свободы. После падения Адам и Ева облеклись в кожаные ризы, т. е. в смертность629. Этим подчеркивается противоположность Оригену, который, как мы уже знаем, так и не выразился определенно по этому поводу.

  Для спасения человека, т. е. для восстановления его в первобытное состояние воплощается Сын Божий, причем выражения, употребляемые св. Мефодием, не могут не удивить: «Христос является не только типом и образом Адама, но Он стал именно тем, чем был Адам, ибо на Адама сошло предвечное Слово. Так и подобало быть, чтобы Первенец Божий, Его Единородный Сын, Его Премудрость соединилась с первозданным, чтобы Первенец стал человеком... Так, обр., Бог обновил Свое творение; Он воссоздает его от Девы и Св. Духа, творит его таким же, как и в начале, когда земля была еще девственна и не обработана».630. Адам пал и лично Адам и должен был быть восстановлен. Не приходится сомневаться в том, что св. Мефодий отождествлял Христа и Адама, Человека Небесного с перстным631. В вопросе об искуплении и восстановлении он сильно зависит от Иринея с его учением о рекапитуляции; и даже в такой малой подробности, как создание Адама из девственной земли. Спасение состоит в возможности принять божественный облик и в уподоблении Богу632. Но если для александрийцев Климента и Оригена совершенство видится в гнозисе, просвещении ума, то для св. Мефодия идеалом совершенства является девство, царица добродетелей.

  ПРИМЕЧАНИЯ

  539 Bardy, «Origene», in D.T.C, t. XI, col. 1534.

  540 Denis, «De la philosophie d"Origene», p. 220.

  541 ibid. pp. 281-282.

  542 «De princip.», praefatio, 5.- MPGr. t. 11, col. 118.

  543 «De princip.», II, VIII, 4. - col. 224.

  544 «In Cantic», II, V, 8,- MPGr. t. 13, col. 126 sq.

  545 «In Johann.», VI, VII.

  546 «De Cherubim.» 114.

  547 «De somnis», I, 31.

  548 «De princip.», II, VIII, 1, - MPGr. t. 11, col. 219.

  549 «De princip», I, 1, 7.- MPGr. t. 11, col. 126 sq.

  550 «De princip.», I, VII, 4.- col. 170.

  551 Bainvel, «Ame», in D.T.C. t. I, col. 996; 999.

  552 Freppel, «Origene», Paris, 1868, t. I, p. 383.

  553 «De princip.», II, 11, 2 MPGr. t. 11, col. 241.

  554 «De princip», I, VII, 4. MPGr. t. 11, col. 170.

  555 «De princip», I, VII, 4; II, IX, 6; 7; III, I, 17; III, V, 4.

  556 Bainvel, D. T. C. t. I, col. 996; Bardy, D.T.C. t. XI, col. 1533,

  557 «De princip.», IV.

  558 «De princip.», II, IX, 6.

  559 К. Скворцов. «Философия отцов и учителей Церкви». Киев. 1868, стр. 273-275.

  560 «De princip.», II, IX, 1.- col. 225.

  561 «De princip.», II, VIII, 3.- col. 222 CD.

  562 «De anima», 405 b.

  563 «De somniis», I, 31.

  564 «In princip.», II, VIII, 3.- col. 223, cfl, VIII, 4.- со. 180. I, VI, 2.- col. 167. «Contra Cels.», IV, 83.- MPGr. t. 11, col. 1157.

  565 «De princip.», II, I, 4.- col. 184-186. «In Levit.», VIII, 229.

  566 «De princip.», III, IV, 5.- col. 325 AC.

  567 «De opificio homin.», 28.- MPGr. t. 44, col. 229 BC.

  568 «De princip.», III, V, 4.- col. 328-330.

  569 «De oratio», 237.

  570 «Adv. haeres.», II, XIX, 7.- col. 774.

  571 ibid. II, XXXIV, 1.- col. 834-835.

  572 «De opificio homin.», 27.

  573 «Phaedon», 72 e. Edit. «Les Belles Lettres», Paris, 1941, p. 27.

  574 «Cratyl», 400 e. Paris, 1931, p. 76.

  575 «Phaedon», 62 b.- p. 8.

  576 Denis, op cit. p.p. 191-193.

  577 «De princip.», II, VIII, 4.- col. 224.

  578 ibid. III, IV, 1-2,- col. 320-322.

  579 ibid. II, VIII, 6.- col. 218-219.

  580 «De oratione», 10.

  581 «Homil. in Numer.», XVII, 5.

  582 «De princip.», II, VIII, 4.- col. 224.

  583 «De princip.», III, IV, 1.- col. 319-320.

  584 «De princip.», III, IV, 5.- col. 325.

  585 ibid. I, II, 2,- col. 131.

  586 ibid. I, I, 9.- col. 130.

  587 ibid. III, I, 3.- col. 250 sq.

  588 ibid. III, IV, 1.- col. 320.

  589 «Ad. Roman.», II.

  590 «De princip.», III, IV, 2.- col. 322.

  591 ibid. III, III, 5.- col. 318.

  592 Bardy, op. cit. DTC. t. XI, col. 1535.

  593 Freppel, «Origene», t. II, p. 4.

  594 Denis, op. cit. p. 257.

  595 J. Danielou, «Origene», Paris, 1948, p. 204.

  596 ibid. pp. 207-210; 216.

  597 «De princip.», I, 1, 7.- col. 128.

  598 «In Genes.», I, 13.- MPGr. t. 12, col. 93-96. «Contra Cels.», IV, 83; 85.- MPGr. t. 11, col. 1156 sq.

  599 «Contra Cels.», IV, 30,- col. 1072.

  600 «De princip.», IV, 37.- col. 412-413.

  601 «In epistol. ad. Roman.», V, 1.

  602 Denis, op. cit. p. 263.

  603 «In Genes.», fol. 29.

  604 «Contra Cels.», III, 62.- MPGr. t. 11, col. 1001 B.

  605 «In Roman.», III, 8.- t. 14, col. 946-950. «In Numer.», homii. 24, t. 12, col. 756-759

  606 «In Johan.», I, 40, 14, col. 93.

  607 «Contra Cels.», m, 28, t. 11, col. 956.

  608 «In Johan.», XIX, 6.- t. 14, col. 959; cf: col 817.

  609 MPGr. 13, col. 1734.

  610 Jean Danielou, «Origene», Paris, 1948, pp. 74, 112, 134.

  611 «De princip.», praef., 5,- col. 118.

  612 «De princip.», IV, 37,- col. 412.

  613 ibid., II, XI, 4. - col. 243-244.

  614 ibid. IV, 36.- col. 411.

  615 «De princip.», II, XI, 2. - col. 241-242.

  616 ibid. III, VI, 6.- col. 339.

  617 ibid. ПI, V, 4.- col. 328.

  618 «De princip.», II, X, 3.- col. 236.

  619 Denis, op. cit. p. 322.

  620 ibid. p. 326.

  621 «De princip.», I, VI, 2.- col. 166.

  622 Tixeront, «Histoire des dogmes», Paris, 1930, t. I, p. 477-478.

  623 «De resurrect.», II, 10, 2.

  624 ibid. I, 35.

  625 Brightman, «Liturgies eastern and western», Oxf. 1896, p. 16.

  626 «De resur.», I, 31; 34; 54.

  627 «Conviv.», VI, 1.- MPGr. t. 18, col. 112-113.

  628 ibid. I, 4-5,- col. 44-48; VI, 1, col. 113 AB.

  629 «De resur.», I, 38.

  630 «Conviv.», III, 4-6, - col. 65-69.

  631 Tixeront, op. cit. I, p. 494, note 7; Gross, op. cit. p. 195-196.

  632 «Conviv.», I, 4,- col. 44

  Из книги Архимандрит Киприан (Керн) АНТРОПОЛОГИЯ СВ. ГРИГОРИЯ ПАЛАМЫ

  ГЛАВА ВТОРАЯ
  СВЯТООТЕЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ О ЧЕЛОВЕКЕ
  (Доникейская антропология)